(из произведения Н.В. Гоголя «Тарас Бульба»)
Четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый.
Иногда плохое содержание, иногда частые наказания голодом, иногда многие потребности, возбуждающиеся в свежем, здоровом, крепком юноше, — все это, соединившись, рождало в них ту предприимчивость, которая после развивалась на Запорожье.
…Остап, отложивши всякое попечение, скидал с себя свитку и ложился на пол, вовсе не думая просить о помиловании.
Но кучер, опасаясь разделки, ударил по лошадям, они рванули — и Андрий, к счастию успевший отхватить руку, шлепнулся на землю прямо лицом в грязь.
Но дворня подняла смех, увидевши его запачканную рожу, и не удостоила его ответом.
…но когда приметила, что бурсак стоял, потупив глаза и не смея от робости пошевелить рукою, когда узнала в нем того же самого, который хлопнулся перед ее глазами на улице, смех вновь овладел ею.
Он представлял смешную фигуру, раскрывши рот и глядя неподвижно в ее ослепительные очи.
Вот о чем думал Андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего.
И казаки, принагнувшись к коням, пропали в траве.
Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи.
В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву.
Путешественники, остановившись среди полей, избирали ночлег, раскладывали огонь и ставили на него котел, в котором варили себе кулиш…
Поужинав, казаки ложились спать, пустивши по траве спутанных коней своих.
Маленькая головка с усами уставила издали прямо на них узенькие глаза свои, понюхала воздух, как гончая собака, и, как серна, пропала, увидевши, что казаков было тринадцать человек.
Однако ж Бульба взял предосторожность, опасаясь где-нибудь скрывшейся засады.
Они прискакали к небольшой речке, называвшейся Татаркою, впадающей в Днепр, кинулись в воду с конями своими и долго плыли по ней, чтобы скрыть свой след, и тогда уже, выбравшись на берег, они продолжали путь.
Это было то место Днепра, где он, дотоле спертый порогами, брал наконец свое и шумел, как море, разлившись по воле, где брошенные в средину его острова вытесняли его еще далее из берегов и волны его стлались широко по земле, не встречая ни утесов, ни возвышений.
… жид, выставив вперед свою голову, цедил из бочки горелку.
Но первый, кто попался им навстречу, это был запорожец, спавший на самой средине дороги, раскинув руки и ноги.
- Фу ты, какая пышная фигура! — говорил он, остановивши коня.
Полюбовавшись, Бульба пробирался далее по тесной улице, которая была загромождена мастеровыми…
Им опять перегородила дорогу целая толпа музыкантов, в середине которых отплясывал молодой запорожец, заломивши шапку чертом и вскинувши руками.
Около молодого запорожца четверо старых вырабатывали довольно мелко ногами, вскидывались, как вихорь, на сторону, почти на голову музыкантам, и вдруг, опустившись, неслися вприсядку и били круто и крепко своими серебряными подковами плотно убитую землю.