"Песни тех военных лет"

Песни тех военных лет, не забываемы.

Цель:

- расширить представление о Великой Отечественной войне:

- воспитать уважение к героическому прошлому страны;

- пробудить сочувствие к людям старшего поколения;

- формировать активную жизненную позицию.

Задачи:

- Пробудить в детях чувство сострадания, переживания и гордости за стойкость своего народа:

- формировать умение слушать окружающих:

- формировать основы эстетического воспитания:

- научить передавать собственные чувства другим.

Песня военных лет... Вместе с Отчизной она встала в солдатский строй с первых дней войны и прошагала по пыльным и задымленным дорогам до самой Победы. Песня делила вместе с воинами горести и радости, подбадривала бойцов веселой шуткой, грустила вместе с ними о разлуке с родными. Во имя Победы песня помогала переносить голод и холод, давала народу силы выстоять и победить.
Сколько их, прекрасных и незабываемых песен военных лет. И у каждой своя история, своя судьба…

«Катюша»

Стихи будущей песни Михаил Исаковский начал писать в начале 1938 года. Поэт сочинил первые две строфы, а потом работа застопорилась…

«Я не знал, - вспоминал впоследствии М. В.Исаковский, - что же дальше делать с Катюшей, которую я заставил выйти на «высокий берег на крутой» и запеть песню. Поэтому стихи пришлось отложить….»

И может быть, они так и остались бы недописанными, если бы не композитор Матвей Блантер. Он как – то спросил у Исаковского, нет ли у него стихов, на которые можно написать музыку. Исаковский предложил «Катюшу».

Множество вариантов сочинил композитор, пока наконец не родилась замечательная мелодия «Катюши». Премьера новой песни состоялась в Колонном зале Дома союзов осенью 1938 года. Её исполняла Валентина Батищева, а через некоторое время Вера Красовицкая. «Катюша» сразу покорила сердца слушателей.

В годы Великой Отечественной войны «Катюша» воевала и на фронте, и в партизанском краю. М.В. Исаковский рассказывает о таком случае:

«Однажды под вечер, в часы затишья, наши бойцы услышали из немецкого окопа, расположенного поблизости, «Катюшу». Немцы покрутили её раз, потом поставили второй раз, потом третий… Это разозлило наших бойцов: мол, как это подлые фашисты, могут играть нашу «Катюшу»?! Не бывать этому! Надо отобрать у них «Катюшу»!

В общем, дело кончилось тем, что группа наших солдат совершенно неожиданно бросилась в атаку на немецкий окоп. Завязалась короткая, молниеносная схватка. В результате – немцы ещё и опомниться не успели, как «Катюша» - пластинка с патефоном – была доставлена к своим».

«Катюшами» на фронте стали называть реактивные минометы – грозное для врагов оружие того времени. Неизвестно кто дал боевым машинам нежное женское имя. Так или иначе, но как только на фронте появились эти невиданные ранее машины, их стали называть «Катюшами».

В годы Великой Отечественной войны песня приобрела особое значение за рубежами нашей Родины. Пели её партизаны Италии, сделав «Катюшу» своим гимном. В Болгарии, например, «Катюшу» долгое время считали тоже партизанским гимном. Во Франции песня была широко известна в рядах бойцов Сопротивления. Украинский поэт Андрей Малышко, побывавший в Соединенных Штатах Америки после войны, услыхал, как «Катюшу» пели негры на хлопковых плантациях в Оклахоме, и написал: 
И она там неграм впала в душу,

Разбивала рабство и обман.

«Выходила на берег Катюша»

За Великий Тихий океан.

«Катюша» стала одной из самых прославленных песен времен второй мировой войны. Её знают и любят в нашей стране и сейчас. Она перестала принадлежать её авторам и стала народной. 

"Три танкиста"

Песня впервые прозвучала в фильме «Трактористы» в 1939 году. В картине поднимались большие темы: любви, патриотизма, честного и ударного труда. Вместе с тем через весь фильм проходила мысль о необходимости быть бдительным и готовым к предстоящим боям с врагами Родины. Раскрытие темы начиналось буквально с самых первых кадров, которые сопровождались песней про трех танкистов — “Экипаж машины боевой”.

Задорная, зажигательная и очень мелодичная она стала лейтмотивом картины. Инициатором создания такой именно песни, по свидетельству ее авторов — поэта Бориса Ласкинаи композиторов Дмитрия и ДаниилаПокрасс, был режиссер-постановщик “Трактористов” Иван Александрович Пырьев.

Вспоминая впоследствии о времени, когда создавался этот фильм, он писал: «Шел 1938 год. Международное положение все больше и больше осложнялось. В воздухе пахло порохом, пахло войной. Германский фашизм с благословения англо-американского империализма начал оккупацией Австрии свои агрессивные действия. На Дальнем 
Востоке Японии, захватив Центральный Китай и Маньчжурию, сделала пробное провокационное нападение на границе нашей Родины. Нападение это, как известно, закончилось для самураев печально. Советские танкисты разгромили и полностью уничтожили несколько японских дивизий».

События, происшедшие на Дальнем Востоке, в то время очень остро переживали все советские люди. Думал о них и Б. Ласкин, которому было поручено написать песню к фильму. И начали складываться строчки:

На границе тучи ходят хмуро.
Край суровый тишиной объят. 
У высоких берегов Амура 
Часовые Родины стоят…»

С готовым текстом Ласкин отправился к братьям Покрасс, авторам музыки будущего фильма. «Этому трудно поверить, — говорил он потом, — но песня была готова через 30 – 40 минут. Это был тот счастливый случай, когда слова и мелодия сразу нашли друг друга».

Начало и финал этой песни давно стали крылатыми. "Помнит мир спасённый" - так названы книги; эта строка прочно обосновалась на газетных и журнальных страницах, дав название рубрикам и статьям. А ведь в первоначальном варианте стихотворения поэта Евгения Михайловича Винокурова строчки этой не было, как не было и многих других. Стихотворение было напечатано в журнале «Новый мир» в 1955 году, его прочел замечательный эстрадный певец Марк Бернес и принес к композитору Андрею Эшпаю.
Вспоминая историю создания песни, Андрей Яковлевич Эшпай рассказывал:
«Я жил тогда на Большой Бронной, в полуподвале. Окно было открыто, и ко мне часто приходили… через окно. (Дом этот сейчас уже снесли, к сожалению…) Так вот, именно таким образом проник ко мне в квартиру и Марк Наумович. Поставил журнал на пюпитр инструмента, за которым я работал, раскрыл на нужной странице и сказал: «Прочти эти стихи. Они для тебя. Нужна музыка!»
Надо сказать, что для всех нас Бернес был легендарной личностью. Но он был не только прекрасным актером и певцом, а еще обладал поразительным умением «угадывать» в стихотворных строчках будущую песню. Про это уже много написано и сказано за последние годы. А тогда… Он уселся напротив и стал ждать, словно я сочиню музыку сейчас же, при нем.
Стихи меня потрясли. Они были просто снайперски из моей биографии. Я ушел на фронт с Бронной, правда, не с Малой, а с Большой. Но ведь эти улицы — рядом. На войну еще раньше ушел и мой старший брат, Валя. Он погиб в самом ее начале — в июле — августе сорок первого, между местечком Сальцы и Дно. Я проезжал те места: равнина заболоченная, низенький лесок небольшой, от пули не спрячешься — безнадежно… Он погиб во время минометного обстрела. А мама все ждала и ждала его возвращения, не верила в его гибель до последних дней… Ложилась спать всегда очень поздно. И вот этот свет лампы воспаленной в стихах Винокурова—казалось бы, очень точные слова. В них я увидел свою маму, ожидающую и перечитывающую мои и братовы письма с фронта. Я до сих пор вспоминаю маму именно в этом куплете. Все так сходилось, что буквально при нем, при Бернесе, я сыграл песню так, как что потом и осталось.

Когда музыка к стихам была написана, стало ясно, что в текст необходимо вносить изменения. Эшпай и Бернес познакомились с Винокуровым, который семнадцатилетним парнишкой, девятиклассником ушел на войну добровольцем.
Когда его спрашивали о том, существовали ли на самом деле Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой, поэт отвечал, что «прототипов в полном смысле этого слова у героев стихотворения, а потом и песни не было. Но когда я его писал, мне больше всего представлялся образ моего школьного товарища, 17-летнего Саши Волкова, жившего в одном из переулков Арбата. Хотелось создать поэтический памятник моим сверстникам, всем московским ребятам, которые мужественно сражались с врагом. Многие из них не вернулись домой, а другие покалечены войной…».

В 1940 году, во время гастролей в Москве на концерте в театре «Эрмитаж» польский композитор Ежи Петерсбурский исполнил написанную им недавно мелодию вальса. Присутствовавший на концерте поэт-переводчик и драматург Галицкий (Гольденберг) Яков Маркович обратил внимание на эту яркую, очень напевную мелодию и тут же в зале, набросал в своем блокноте текст.

Встретившись после концерта с Ежи Петерсбурским в гостинице, поэт показал ему свои черновые наброски. Текст композитору понравился, но он попросил дополнить его еще несколькими куплетами. Через несколько дней Галицкий принес полный текст, и на очередном концерте ее впервые исполнил солист «Голубого джаза» Станислав Ландау.

 Новая песня, названная авторами «Синий платочек», сразу понравилась москвичам. 
Вскоре песня стала широко известна и ее включили в свой репертуар такие мастера песенной эстрады, как Лидия Русланова, Изабелла Юрьева, Вадим Козин, Екатерина Юровская.

Буквально в первые же дни войны в Киеве получил распространение вариант текста “Синего платочка”, сочинённый киевлянином Борисом Ковневым:

Двадцать второго июня
Ровно в четыре часа
Киев бомбили. Нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора!
Я уезжаю. Быть обещаю
Верным тебе до конца.
Стукнут колёса состава,
Поезд помчится стрелой.
Ты - на перроне,
Я уж в вагоне, 
Ты мне помашешь рукой

Эта песня не получила широкого распространения.
Весной 1942 года Фронтовой джаз-оркестр В. Коралли и К. Шульженко выступал в гвардейском подразделении генерала Н.А.Гагена перед защитниками легендарной “дороги жизни” через Ладожское озеро. После концерта, беседуя с бойцами, Клавдия Ивановна познакомилась с литературным сотрудником газеты 54-й армии Волховского фронта “В решающий бой!” лейтенантом Михаилом Александровичем Максимовым. Когда речь зашла о любимых песнях и, в частности о “Синем платочке”, артистка сказала: “Песня популярна в народе, у неё простая, запоминающаяся мелодия. Но нужны другие слова, которые отражали бы сегодняшний день, нашу великую битву с фашизмом. Тогда песня нужна будет армии”.
Максимов не был поэтом, да и в газете работал всего лишь два месяца. До этого он воевал в составе Первой горно-стрелковой бригады помощником командира артиллерийско-пулемётного батальона. Но слова певицы его взволновали. Он как-то неожиданно произнес: «Строчит пулеметчик». Клавдия Ивановна ухватилась за эти слова – «Вот, вот». Максимов сразу же принялся работать над новым текстом песни. К утру текст был готов. Было это 9 апреля 1942 года. 

Эта песня вошла в постоянный репертуар Клавдии Ивановны, была записана на пластинки. И именно она в наибольшей степени способствовала популярности певицы. Это была самая узнаваемая, наиболее популярная песня в ее репертуаре. Интересно, что на могиле К. И. Шульженко на Новодевичьем кладбище присутствует все тот же синий платочек.
 
Песня обрела популярность во многих странах. Ее исполняют на французском, испанском, английском, др. языках.

«В землянке»

«Возникло стихотворение, из которого родилась эта песня, случайно, — вспоминал Сурков. — Оно не собиралось быть песней. И даже не претендовало стать печатаемым стихотворением. Это были шестнадцать «домашних» строк из письма жене, Софье Антоновне. Письмо было написано в конце ноября, после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой, когда нам пришлось ночью после тяжелого боя пробиваться из окружения со штабом одного из гвардейских полков…»

«Так бы и остались эти стихи частью письма, — продолжает он свои воспоминания, — если бы уже где-то в феврале 1942 года не приехал из эвакуации композитор Константин Листов. Он пришел в нашу фронтовую редакцию и стал просить «что-нибудь, на что можно написать песню». «Что-нибудь» не оказалось.
И тут я, на счастье, вспомнил о стихах, написанных домой, разыскал их в блокноте и, переписав их начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным, что хотя я свою товарищескую совесть и очистил, но песня из этого абсолютно лирического стихотворения не выйдет. Листов побегал глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось.

Но через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил у фотографа Савина гитару и под гитару спел новую свою песню «В землянке». Все свободные от работы “в номер”, затаив дыхание, прослушали песню. Всем показалось, что песня «вышла». Листов ушел. А вечером Миша Савин после ужина попросил у меня текст и, аккомпанируя себе на гитаре, спел новую песню. И сразу стало видно, что песня «пойдет», если обыкновенный потребитель музыки запомнил мелодию с первого исполнения…»


Неутомимыми пропагандистами «Землянки» в годы войны были замечательные советские мастера песни Леонид Утесов и Лидия Русланова. Лидия Андреевна записала ее в августе 1942 года на грампластинку вместе с “Синим платочком”. Её обожал Юрий Никулин, исполнивший однажды песню со своими друзьями-однополчанами.

После войны, в 1946 году, Алексей Сурков получил Сталинскую премию первой степени, в том числе и за свои стихи "Бьётся в тесной печурке огонь…". А в мае 1999 года, в деревне Кашино Московской области, ребятами из клуба «ИСТОК» города Истры был установлен памятный знак, на открытии которого присутствовали ветераны 9-ой Гвардейской дивизии и дочь поэта — Наталья Алексеевна Суркова. В Истринском районе проводятся фестивали военной песни, а в городе Дедовске состоялся фестиваль песни и поэзии имени Алексея Суркова «И поёт мне в землянке гармонь».