На войне детей не бывает

Историко-литературная композиция на тему: "На войне детей не бывает"

Сафонова Татьяна Григорьевна,

учитель истории и обществознания.

В огне войны сгорело детство,
Но не прошло бесследно, нет,
И носим мы в себе наследство –
И боль, и радость грозных лет…

У времени есть своя память – история. И потому мир никогда не забывает о трагедиях, потрясших планету в разные эпохи, в том числе и о жестоких войнах. Потому что и сейчас где-то тоже идет война, свистят пули, рассыпаются от снарядов в крошки, в пыль дома и горят детские кроватки. Наш разговор сегодня – это попытка собрать глыбы народной памяти. Памяти обо всем пережитом и взрослыми, и детьми в те безжалостные годы.

Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война!
Ведь эта память – наша совесть
Она как сила нам нужна!

Клип“А может, не было войны?” сл. и  муз. А. Розенбаум.

Мы знаем по сбивчивым трудным рассказам,
О горьком, победном пути,
Поэтому должен хотя бы наш разум
Дорогой страданья пройти!

И мы разобраться обязаны сами
В той боли, что мир перенес,
Конечно, мы смотрим иными глазами –
Такими же, полными слез.

1941год. Начало лета. Мальчишки и девчонки, наши сверстники, радовались наступившим каникулам. А выпускники прощались со школой.

Звучит «Довоенный вальс»

Что случилось, скажи мне, ветер
Что за боль у тебя в глазах?
Разве солнце не так уж светит,
Или вянут травы в садах?

(На фоне музыки “Священная война” (муз. А. Александрова, сл. Лебедева-Кумача)

Почему люди все на рассвете
Вдруг застыли, раскрыв глаза?
Что случилось, скажи нам, ветер,
Неужели это война?

Солнечным ранним утром в июне,

В час, когда пробуждалась страна.
Прозвучало впервые для юных
Это страшное слово – война.

Клип «Левитан о начале войны»

Как, какими силами была одержана эта победа через 1418 страшных, мучительных дней? 27 миллионов погибших, миллионы искалеченных, осиротевших, обездоленных. Среди них не только воины, но и дети – мальчишки и девчонки, не успевшие узнать, что такое жизнь, но познавшие страдание и взглянувшие в глаза смерти. Дети? Нет! Уже не дети.

Как внезапно ворвалась война в их детство и юность… Сколько тогда бродило по огненным дорогам бездомных и обездоленных детей, изголодавшихся, потерявших родных и близких!

Глаза девчонки семилетней,
Как два померкших огонька.
На детском личике заметней
Большая, тяжкая тоска.

1941-1942. Самые страшные военные годы…Годы отступлений, потерь, разрушений. Оккупированы Прибалтика, Белоруссия, Украина, Северо-западная и Юго-западная части России. Мирные жители этих территорий испытали на себе, что значит “новый немецкий порядок”. 8 сентября гитлеровские войска окружили Ленинград с суши. Началась 871-дневная блокада города на Неве.

Единственной дорогой в осажденный город было Ладожское озеро. По льду озера была проложена ДОРОГА. По ней под непрекращающимися бомбежками врага в город доставлялось продовольствие, а обратно вывозили людей. Этот путь назвали “Дорогой жизни”. По нему было эвакуировано 33479 человек. Несмотря на мизерный паек хлеба, который составлял 250 г на работающего и 125 г на ребенка и ничего больше, кроме воды из Невы, люди выдержали. К началу января 1943 года, когда блокада была прорвана, от холода, голода и бомбежек погибло около миллиона ленинградцев.

Трудно было всем, и дети не были исключением, потому что на войне детей не бывает. И те, что попали на войну, должны были расстаться с детством.

Из отдельных воспоминаний. (Под звук метронома.)

…Дом сожгли. Осталась одна пуговица от маминой кофты. А в печи две булки теплого хлеба…

…Отца разрывали немецкие овчарки, а он кричал: “Сына уведите, сына уведите, чтоб не смотрел ”. А я все видел. И все помню…

…Отца вытолкали на улицу, я бежала за ним босиком и кричала: “Папочка, папа!” А бабушка дома причитала. Она не смогла пережить смерть отца,

плакала все тише и тише, и через две недели умерла, а рядом спала я и обнимала ее мертвую. В доме больше никого не осталось…

Они их собрали, спокойно до боли,
Детишек и женщин… и выгнали в поле.
И яму себе эти женщины рыли,
Фашисты стояли, смотрели, шутили…
Затем возле ямы поставили в ряд
Измученных женщин и хилых ребят.

У сына дрожали ручонки и зубки,
Он плакал в подоле ее выцветшей юбки.
Всю душу ее на куски разрывая,
Сын будто кричал уже все понимая:

“Стреляют! Укрой! Не хочу умирать!”
Нагнувшись, взяла его на руки мать,
Прижала к груди:

“Ну не бойся, сейчас не будет на свете,
Мой маленький, нас… нет, больно не будет…
Закрой только глазки, не надо смотреть.
А то палачи закопают живьем.
Нет, лучше от пули мы вместе умрем”

Он глазки закрыл, пуля в шею вошла…
Вдруг молния два осветила ствола
И лица упавших, белее, чем мел…

И ветер вдруг взвизгнул, И гром загремел.
Пусть стонет земля, Пусть рыдает крича;
Как магма, слеза Будет пусть горяча

В марте 1943 в белорусской деревеньке Хатынь появилось около 300 карателей. Они согнали жителей деревни в большой сарай, который облили бензином и подожгли. Выбегавших из огня встречала автоматная очередь. Кричали дети, плакали взрослые, задыхались и горели люди.

Среди 149 сгоревших в Хатыни - 75 детей. На мемориальной плите одного из сгоревших домов имена погибших. Одна семья:

Новицкий Александр Романович

Новицкая Александра

Новицкий Леня 15 лет

Новицкий Женя 13 лет

Новицкая Маша 11 лет

Новицкая Аня 9 лет

Новицкий Костя 5 лет

Новицкий Антон 4 года

Новицкий Миша 2 года

Сотни тысяч детей с матерями или без них оказались в концентрационных лагерях и в гетто. Детский труд нещадно эксплуатировали на военных объектах третьего рейха, на секретных заводах и полигонах, их использовали

для проведения бесчеловечных медицинских экспериментов, брали кровь на нужды Восточного фронта.

Горели фашистские печи,

Хлестали фашистские плети,

Кричали и плакали дети,

Сквозь слезы зовя матерей…

Да, дети быстро взрослели. И неудивительна ранняя гражданственность этих ребят: в тяжелое для страны время, они в свои 10- 14 лет уже осознавали причастность своей судьбы к судьбе Отечества, осознавали себя частицей своего народа. Они старались ни в чем не уступать взрослым.

Зачем ты, война, у мальчишек их детство украла?

И синее небо, и запах простого цветка?

Пришли на заводы работать мальчишки Урала,

Подставивши ящики, чтобы достать до станка.

И вот неподкупной зимою военного года,

Когда занимался над Камой холодный рассвет,

Собрал самых лучших рабочих директор завода,

А было рабочим всего по 14 лет.

А сколько неугомонных мальчишек становились сыновьями полка.

Голодных и промерзших, их приводили в штабные землянки. Командиры и солдаты кормили их горячей похлебкой и часами терпеливо убеждали вернуться домой. Чаще всего мальчишки упорно молчали. Их все-таки отправляли. Но через неделю-другую они снова появлялись в соседнем подразделении. Многим из них некуда было вернуться – война отняла у них дом, родных.

Среди сугробов и воронок

В селе, разрушенном дотла,

Стоит, зажмурившись, ребенок-

Последний гражданин села.

Испуганный котенок белый,

Обломок печки и трубы-

И это все, что уцелело

От прежней жизни и избы.

Стоит беловолосый Петя

И плачет как старик без слез,

Три года прожил он на свете,

А что узнал и перенес…

При нем избу его спалили,

Угнали маму со двора.

И в наспех вырытой могиле

Лежит убитая сестра.

Еще не достигнув совершеннолетия, ребята достигали таких высот мужества, что оказывались достойными Золотых звезд Героев, орденов, медалей. И вот что поразительно: в указах Президиума Верховного Совета об их награждении никогда не упоминалось, что речь идет о детях. Их называли по имени и отчеству, как взрослых. Их воинская и трудовая доблесть не была доблестью « в масштабе детского возраста», она стояла в одном строю, плечом к плечу с мужеством взрослых.

Клип «Пионеры-герои».

Дети войны, вы детства не знали.
Ужас тех лет от бомбёжек в глазах.
В страхе вы жили. Не все выживали.
Горечь-полынь и сейчас на губах.

Дети войны, как же вы голодали…
Как же хотелось собрать горсть зерна.
На зрелых полях колосья играли,
Их поджигали, топтали… Война…

В детских глазах испуг все читали.
Как же понять, что такое война?..
Взрослые дяди в них просто стреляли,
Их убивали, сжигали дотла.

Дети войны быстро взрослыми стали.
Их детство украли фашисты-враги,
Дети войны игрушек не знали,
Книг не читали, прожить не могли

Тринадцать миллионов детских жизней

Сгорело в адском пламени войны.

Тринадцать миллионов детских жизней –

Кровавый след коричневой чумы.

Их мертвые глазёнки с укоризной

Глядят нам в душу из могильной тьмы,

Из пепла Бухенвальда и Хатыни,

Из бликов пискаревского огня:

"Неужто память жгучая остынет?

Неужто люди мир не сохранят?"

Их губы запеклись в последнем крике,

В предсмертном зове милых мам своих...

О, матери стран малых и великих!

Услышьте их и помните о них!

Под Клип «Дети войны» минута молчания.