Формирование читательской грамотности

Мы прибыли в Бибракту, столицу эдуев, почти в одно время с Верцингеторигом. Среди эдуйской знати было столько же партий, сколько было крупных родов, и стоило одному из них сделать шаг в нашу сторону, как другой делал шаг в сторону Цезаря.

Узнав о нашей победе при Герговии, они тотчас же отозвали от Цезаря свои отряды и отправили их в один город, где у Цезаря находились заложники, казна, хлебные амбары и часть его вещей. Они все разграбили, перебили всех римлян и сожгли город.

Но они никак не могли прийти к твердому решению. Все послы, которых они отправляли к Верцингеторигу, говорили разное, смотря по тому, откуда дул ветер. Они то являлись просителями, то говорили с заносчивостью.

Все эдуйские начальники боялись Верцингеторига, точно так же как и Цезаря. На нас они сердились за то, что мы первые провозгласили независимость, и выходили из себя, что мы увлекли их. Всякий их начальник желал прежде всего помириться как-нибудь с Римом, сваливая на других все грабежи и убийства...

Мы подъехали к площадке совета, и старейшины приказали оцепить ее войсками, для того чтобы не пропускать народ. Верцингеториг сошел с лошади. Остановив свои войска, он взял с собой только начальников. Эдуи в золотых ожерельях повели нас к назначенным для нас местам.

Вслед за этим началось совещание, и тут выказалось все самообожание благородных эдуев...

Они заявили тут о своем желании, чтобы начальство над союзной армией было разделено: чтобы Верцингеторигу были даны в помощники два эдуйских начальника с одинаковыми правами...

- Каких эдуйских начальников предложите вы нам для этого тройственного союза? - спросил кто-то.

Тут эдуи перестали действовать согласно: каждый предлагал своего, и вместо двух начальников было назначено до двадцати.

Верцингеториг сначала молча все выслушал, потом встал и сказал:

- Вы и между собою-то договориться не можете, друзья мои! Как же можете вы обеспечить союз всей Галлии? Как добиться согласного действия от племен, бывших в продолжение стольких лет соперниками? Хотите вы избавиться от гибели, одинаково всем нам грозящей? В таком случае до решительной победы не должно существовать ни эдуев, ни арвернцев, ни арморийцев, а только одна нераздельная Галлия для всех галлов.

Рамбо А. Печать Цезаря (из воспоминаний галльского воина). Спб., 1902, с. 83-90.

Гибель Красса разрушила тройственный союз - триумвират, - и двое оставшихся в живых, Помпей и Цезарь, стали открыто готовиться к борьбе, и тот и другой стремились к единовластию, а государство между тем погружалось в пучину безвластия и беззакония. Цезарь требовал еще раз продлить ему срок наместничества в Галлии. Сенат, покорный Помпею, отвечал отказом. Партия Цезаря негодовала, а начальник одного из галльских легионов, оказавшийся на ту пору в Риме, подошел к дверям курии и, положив руку на рукоять меча, воскликнул:

- Смотрите, господа сенаторы, как бы ваши ошибки не пришлось исправлять нашим мечом!

Потом Цезарь предложил, чтобы и он сам и Помпеи одновременно сложили с себя власть и распустили войска. Сенат снова отвечал отказом, а вскоре консул с позором выгнал из курии двух самых влиятельных сторонников Цезаря - Марка Антония и Куриона.

Цезарь всего с пятью тысячами пехоты и тремястами всадников находился близ границы; основные его силы были размещены за Альпами. Но он понимал, что в начале войны главное не число солдат, а внезапность и стремительность удара, и поручил отборному отряду центурионов вооружиться одними только кинжалами и занять Аримин, ближайший к границе город Италии. Приказ был исполнен без шума и кровопролития. К вечеру того же дня Цезарь созвал гостей. Проведя с ними некоторое время, он поднялся из-за стола, учтиво извинился и просил всех подождать, пока он вернется. Только немногие близкие друзья были обо всем осведомлены и поодиночке, чтобы не привлекать внимания, покинули пиршественную залу вслед за хозяином. В наемной повозке Цезарь приехал к реке Рубикон, отделяющей приальпийские земли от самой Италии. Долго стоял он на берегу, полный тяжких сомнений. Наконец решившись и как бы устремляясь навстречу будущему, он произнес греческую поговорку:

- Пусть будет брошен жребий! - и двинулся к переправе. Взятие Аримина широко распахнуло ворота войны во всех странах и на всех морях. Ужас охватил Италию; казалось, будто города и селения снялись со своих мест и бегут друг от друга или же друг на друга, пылая взаимной ненавистью. Поток беглецов затопил Рим, и власти не могли поддержать порядок ни силой, ни добрыми увещаниями. Помпеи был еще намного посильнее Цезаря, но его осаждали со всех сторон и не давали действовать хоть сколько-нибудь разумно. Он поверил ложной молве, будто враг уже у ворот, и покинул город, повелев следовать за собою сенаторам и вообще всем, кому дороги отечество и свобода.

Цезарь занял Рим. Слыша о том, как милостив он с пленными, к нему толпами сходились бывшие приверженцы Помпея. А сам Помпеи бежал с войском в Брундизий и, не задержавшись там, переправился в Иллирию, в портовый город Диррахий. Так Цезарь в течение двух месяцев без единого боя сделался господином всей Италии.

Слава далеких веков. Из Плутарха. М., 1964, с. 227-228.