Воспоминание о времени, когда я работала в школе №4 г. Сергиев Посад

В канун золотого юбилея МБОУ "Средняя общеобразовательная школа №4" г. Сергиев Посад, мне предложили поделиться воспоминаниями. Хотели сделать книгу. Не знаю, может быть она еще будет издана. А пока я решила воспоминаниями поделиться в этом блоге. Мне кажется, это может быть интересно, как интересно вообще краеведение образования. Может быть эта идея кого-то увлечет и к портрету отечественного образования будут добавляться новые штрихи. Проблематика "Краеведение образования" наряду с другими важными вопросами теории и практики образования впервые представлена в концепции Ольбинских чтений, которые пройдут 24-25 января 2019 г. в Сергиево-Посадской гимназии уже в шестой раз. Присоединяйтесь! Информация об Ольбинских чтениях - в разделе "анонсы" наглавной странице сайта МБОУ "Сегиево-Посадская гимназия имени И.Б. Ольбинского". А пока - воспоминания о педагогической юности:

В четвертой школе я оказалась случайно. В августе 1989 г. по направлению ГОРОНО я радостно пришла в школу №11, но узнала, что реального места работы учителем истории и обществоведения у них нет. В поисках правды я опять пошла к чиновникам. Дальше помню не очень хорошо: то ли меня опять «направили», но уже в 4-ю, то ли я в чиновничьем этом захолустье как-то познакомилась с Сергеем Александровичем Персиановым, и он предложил пойти к нему. Потом ходила такая легенда, что он, сам будучи молодым директором, сидел в кабинете С.А. Журбы и всех выпускников педвузов с красным дипломом «направлял» к себе. Так это было или нет, не знаю, но первого сентября 1989 года в школу №4 пришло человек восемь, если не больше, молодых педагогов. Делать ставку на юность, которая идет рука об руку с неопытностью, ошибками и неуверенностью – большой риск. Но что еще оставалось, когда жажда перемен и какого-то другого, прекрасного будущего стала определяющей чертой самых перспективных руководителей. Наш первый директор рисковал, но, может быть, он знал, что молодость – это еще и отсутствие стереотипов, способность смотреть вперед, здоровые амбиции, желание быть на одной волне, быть командой?

Первую встречу в школе помню почти хорошо: в кабинете директора, с ним самим и с его заместителем по учебной работе – Людмилой Анатольевной Несговоровой. Мне уже доводилось выражать свою признательность Сергею Александровичу, с директором ведь и, правда, повезло: молодой, хорошо образованный, интересный, доверяющий своим новым коллегам, он не смотрел в будущее, он его созидал. А ведь это именно то, что было нужно для того, чтобы становиться и оставаться тем, кем ты становишься: думающим, самостоятельным в мышлении и действии человеком, для того, чтобы продолжать выращивать свой самый главный педагогический инструмент – личность, для того, чтобы быть честным и открытым. Людмиле Анатольевне я никогда не говорила признательных слов. А ведь она так много значила в жизни школы и нашей молодой когорты! Она могла найти общий язык и с отпетым школьным хулиганом, и с рафинированной выпускницей педвуза. Яркая, самобытная, очень веселая, искрометная, харизматичная! Как же она с нами нянчилась, как помогала во всем! Мне кажется, ей очень нравилось то кипение школьной жизни, которое началось при новом директоре. И мы, молодежь, ей тоже нравились. Это чувствовалось и прибавляло сил. Людмила Анатольевна, спасибо! Буквально с первых дней, как только кто-то из нас заполнил журнал черной ручкой, была организовала «Школа молодого специалиста»: Людмила Анатольевна собирала нас каждую неделю и помогала осваивать не только азы учительского дела но и очень тонкие вещи. Иногда доходило до парадоксов. Однажды, когда Нина Чистякова в конце первой четверти обнаружила, что журнал пуст из-за того, что она жалела своих учеников и не ставила им плохих отметок, в ожидании, что они их пересдадут, Людмила Анатольевна дала ей такой совет: «Никогда не верь детям! Ставь в журнал все, что они заслужили. Все полученные отметки должны видеть ученики и родители. Но оставляй ученикам возможность для получения новых, более высоких баллов. Пусть хоть два раза еще отвечают, хоть три. И все ставь в журнал!» Нина говорит, что это был один из самых полезных советов. Другой дал директор: «Урок нужно начинать с удивления. Если учеников удастся удивить, все получится, и внимание будет все сорок пять минут».

Одна латинская пословица гласит: «Позволяйте детям!» В четвертой школе нам, в хорошем смысле слова, очень много позволяли. Я с этим столкнулась практически сразу. Во время первой встречи с администрацией в кабинете директора я случайно услышала, что в школе нет учителя рисования, и посмела попросить взять на эту должность мою подругу, с которой мы вместе окончили институт, а еще лучше – разделить между нами ставку историка и ставку учителя рисования. Сейчас в это трудно поверить, но так и случилось. Как знать, может быть, именно благодаря этому решению сначала в Сергиемом Посаде, а затем в Москве многие школьники получили возможность учиться у яркого, талантливого учителя – Чистяковой Нины Рюриковны. А у меня случился первый опыт прикосновения к изобразительной деятельности ребенка и опыт разработки авторской программы курса «Мировой художественной культуры». Из того далекого времени у меня осталась маленькая драгоценность – поздравительная открытка нарисованная тогдашней моей ученицей, а ныне прекрасной художницей – Машей Дмитриевой. Как-то она призналась, что ей нравились мои уроки, и что они ей очень помогли. А Нине похожие слова сказала Таня Русскова: «Вы научили меня рисовать!» Сейчас она талантливый искусствовед, успешно работает в Италии.

Когда я сегодня вспоминаю годы работы в четвертой школе, ностальгия возникает, прежде всего, по свободомыслию, по возможности не только передавать знания, но выстраивать его, по возможности учить своих учеников думать. Сегодня в моей жизни это тоже есть, но тогда, в самом начале девяностых мы не оглядывались на ЕГЭ, не боялись поставить галочку не в ту клетку. Мы размышляли, рассуждали, могли быть хотя бы немного историками, математиками, химиками, а не только учителями этих предметов. Нам повезло, нас так учили, и мы старались так же учить своих учеников. Я никогда не понимала учительской тоски по хорошему школьному учебнику. Ведь еще тогда, в начале своего пути, мы могли перекомпоновывать материал, дополнять его новыми фактами и сюжетами, схемами и таблицами собственного изготовления, фрагментами самостоятельно подобранных документов. Мы имели достаточно возможностей для того, чтобы уделять внимание не только тому «Что?», но и тому, «Как?», радостно пробуя то, что потом было вытеснено из массовой школы, а теперь как генеральная линия прописано во ФГОС.

Еще одно светлое воспоминание – об атмосфере дружбы, товарищества. У нас сложилась хорошая молодежная компания: Инга Чирушкина, Нина Чистякова, Вика Беликова, Сергей Малышев, Игорь Свиридкин, я – Татьяна Шумунова. Мы даже ездили вместе отдыхать на Нерль, где разбивали палаточный лагерь рядом с территорией заводской турбазы «Дом рыбака». Еще были Наташа Киселева, Игорь Скобелкин. Мы хорошо общались со «старожилами»: Мариной Федоровой, Людмилой Каменевой, Людмилой Евгеньевной Карповой. Хорошие отношения складывались и с другими учителями. Это позволило нам сохраняя уважение к старшим коллегам, чувствовать себя равными, постепенно становиться частью коллектива. Хотя без курьезов, конечно, обойтись не могло. Одна учительница посоветовала мне как-то поставить девочке-отличнице пятерку просто так, мол, она-то ясно дело все выучила, а другим в назидание, да и количество оценок больше будет. Я так и сделала. И тут же поняла, что неправое это было дело, никому радости не принесло. До сих пор эту историю помню.

Администрация о коллективе заботилась, и об отдыхе и о развитии. Помню, как мы ездили на экскурсию в Пензу, как наша «молодежка» представляла школу на районном туристическом слете. А еще, помню, как Сергей Александрович Персианов пригласил в школу для проведения семинара психолога Берсенева Николая Леонидовича. Это был культурный шок. Коля тогда дресс-кодом озабочен особенно не был. Ни костюма, ни галстука, вместо портфеля – заплечный мешок. А самое главное – слова все сплошь непонятные, смыслы ускользающие, и почти физическое ощущение, что он если и не из другого мира, то уж точно из другого пространства. Я не помню сейчас ничего из того, о чем тогда говорилось. Наверно о человеке, о личности, об образовании. Но я помню ощущение того, что нужно сделать шаг. Что мне мало тех профессиональных представлений, которые у меня есть. До сих пор я убеждена в том, что если мы хотим обеспечить возможность роста, нужно создать особую ситуацию, в которой есть элементы проблематизации и возможности освоения новой, пусть даже очень сложной реальности.

А еще в школе было очень весело. Много шутили, смеялись. Одним из эпицентров была Пионерская комната. Она была между кабинетом директора и библиотекой, там сейчас кабинет английского языка. Два вожатых, – Вика Беликова и Сережа Малышев, – молодые, задорные, как магнит притягивали ребят разных возрастов. Там всегда что-то рисовали, мастерили, пели под гитару, во что-то играли, обсуждали и придумывали предстоящие школьные события, просто заходили пообщаться, поговорить. Хорошим шуткам было место всегда и в любой ситуации. И иногда они были на грани фола. Достаточно сказать, что в школе была своя «валюта». Ее, кажется, придумали старшеклассники. Основная «денежная единица» – 1 персей. Добыть эти маленькие «купюры», напечатанные на фотобумаге, было большой удачей. У меня было два. Кроме настоящих персеев с портретом Персианова С.А., были еще «фальшивые» – с фотографией Несговоровой Л.А., что совсем не противоречило большой симпатии, с которой ребята относились к этой замечательной женщине. Ничего не помню об особенностях хождения этой «валюты». Но помню, что всем очень хотелось стать ее обладателем. Я думаю, что эта игра была хорошим способом осознания и презентации себя как части особого детско-взрослого сообщества, способом подтверждения причастности к нему. Ведь все мы, и прежде всего ребята, чувствовали уникальность места, в котором оказались, общества, которое во многом сами и создавали в своей школе, в которой дети и взрослые были вместе. Да к тому же «1 персей» – это было очень забавно, учитывая фамилию директора. А повеселиться любили все. Однажды в школе придумали Ринг молодых специалистов: череда разных конкурсов, участвуя в которых мы должны были остроумно отвечать на вопросы, рисовать портреты своих учеников. Все это происходило на сцене актового зала, который был заполнен учениками. Участников было пять. Всем было интересно и весело. Но когда дело дошло до подсчета баллов, в жюри возникла явная заминка, там что-то обсуждалось, что-то пересчитывалось. Мы были заинтригованы. Все стало понятно, когда назвали победителей и стали их награждать: три победителя с равным количеством баллов, Инга Чирушкина, Нина Чистякова и я, получили трех прелестных вельветовых лошадок с роскошными гривами из кукольных волос, а оставшиеся два участника – пластмассовых голубых ослов на колесиках и с веревочкой, как у всякой игрушки-каталки! Это было очень смешно. Печальные такие были ослы. А ведь изначально осла хотели подарить победителю как символ мудрости (двух купили на всякий случай, вдруг бы два участника набрали бы высший балл), а четырех «призовых лошадей» – в утешенье остальным участникам. А тут такой неудачный расклад: победителей трое! Вот и получили припасенных осликов наши проигравшие товарищи, а это, согласитесь, уже совсем другая история.

Хочу рассказать еще одну историю, хозяйственную. Она связана с заведованием кабинетом. Первое потрясение на эту тему случилось в первое же лето, когда всем учителям выдали по ведру краски для стен и валики. Мы сами должны были все покрасить! И ведь покрасили, а Нина Чистякова даже по белым капителям тонкой кисточкой серые прожилки выводила, имитируя мрамор! Мебель в моем кабинете №24 была старая, что иногда создавало курьезные ситуации. Однажды, во время проверочной работы я заметила, что молодой человек, который сидел за предпоследней партой списывает. Попросила прекратить и убрать учебник. Он, конечно, сказал, что ничего не было. Подошла, еще раз попросила убрать книгу. Опять никакого результата. Я поняла, что он прижал его коленками к нижней стороне крышки парты, попросила встать. Он, конечно же, остался сидеть. Классический случай, учителю осталось только развернуться и уйти. А класс замер. И тут я вспомнила, что у этой парты есть особенность. Одной левой я легко поднимаю крышку парты, и мы начинаем дружно смеяться, потому что на коленях Артема видим открытый учебник. И еще один «хозяйственно-педагогический» эпизод лелею я в своей памяти: ко мне, молодому учителю, впервые на урок пришел директор. Конечно, я очень волновалась и готовилась к тому, что вот сейчас будет звонок, и мне расскажут о моих промахах и достижениях. А Сергей Александрович сказал только одну фразу: «Да, ремонт в кабинете надо делать». Сейчас-то я понимаю, что как хозяйственник, проведя 45 минут в помещении, явно требующем обновления, он и не мог сказать ничего другого. А тогда я почему-то решила, что просто так хорошо вела урок, так хорошо смотрелась в своей роли, что директор понял, что такой кабинет мне не подходит. Счастливое заблуждение, маленький случайный эпизод, который добавил позитива в нелегкие учительские будни.

Я, увы, плохо помню своих первых учеников. Но когда я о них думаю, я вспоминаю рассказ моего любимого писателя Джеймса Хэрриота. В нем одна крестьянка сообщает ветеринару, как подействовало его лечение на ее маленьких котят. В письме, которое получил врач, было лишь одно предложение: «А те котята теперь уже большие кошки». Он был счастлив. Вот и учитель счастлив, когда его маленькие ученики становятся большими. Иногда я их узнаю в новостных сюжетах местного телевидения, дети некоторых из них учились в одном классе с моим сыном все в той же четвертой школе, с кем-то я встречаюсь как с родителями учеников в Сергиево-Посадской гимназии имени И.Б. Ольбинского, где я сейчас работаю, с кем-то случается увидеться в московском автобусе, в отделении банка, в районной больнице. Я рада, что со многими мы вместе делаем наш город.

Я написала о том времени, когда работала в четвертой школе под руководством С.А. Персианова. Потом многое изменилось, многие учителя, особенно молодые, нашли новые места работы. Так случилось и со мной. Но вот уже шестой год я почти каждый день поднимаюсь на ступеньки знакомого крыльца. Теперь как «представитель родительской общественности». И школа мне нравится. Чистая, светлая. Достойный директор, хорошие, добросовестные учителя, которым хочется помогать, с которыми интересно сотрудничать. Среди них много тех, с кем мы работали почти тридцать лет назад. Они тогда были постарше нас, но по-прежнему в строю. А есть и те, кого я тогда учила. Вернулись в свои стены. Вот такая диалектика. Что может быть лучше?