Вера Алентова сыграла королеву "империи красоты". В Театре Пушкина – премьера "Мадам Рубинштейн" к юбилею актрисы

Вера Алентова сыграла королеву "империи красоты".

В Театре Пушкина – премьера "Мадам Рубинштейн" к юбилею актрисы

В бенефисном спектакле в честь своего юбилея Вера Алентова играет основательницу косметической линии Хелену Рубинштейн. Фото агентства «Москва»

Вера Алентова в феврале отмечает юбилей, к этой значимой дате в ее родном Театре Пушкина бенефисный материал подбирали новый, искали жемчужину. И кажется, нашли. Свежий автор для российского зрителя, австралийский сценарист написал несколько лет назад пьесу об основательнице одной из первых косметических марок в мире Хелене Рубинштейн.

Биография Хелены – а по рождению Хаи Рубинштейн – и вправду напоминает литературный сюжет, впрочем, как и у других первопроходцев в XX веке – уникальных личностей, открывших миру новые возможности и смело шагнувших в будущее. Джон Мисто пишет идеальную пьесу для лондонского Вест-Энда или американского Бродвея: кассовая мелодрама с щепоткой комедии положений, канвой жанра байопика, ироничными репризами и бенефисной ролью для примы театра. Полудокументальная история о звезде мировой косметологии с оглушительным признанием в Америке, которая «поднялась со дна краковского гетто», рассказывает о последнем послевоенном десятилетии ее жизни, когда бизнес успешно состоялся, но покоя в душе неутомимой предпринимательницы еще нет. Как нет и прошлого, отринутого ею, и, возможно, счастливого личного будущего.

На сцене всего три актера: мадам Рубинштейн (Вера Алентова), ее соперница по профессии Элизабет Арден (Ольга Науменко), норовящая увести у Рубинштейн то хорошего работника, то креативную идею индустрии, и любимый личный помощник Патрик О'Хиггинс (Артем Ешкин) – в реальности он напишет после ее смерти мемуары под говорящим названием «Мадам, или В золотом аду Хелены Рубинштейн».

Эксцентричная героиня Веры Алентовой соединяет в себе еврейскую характерность, резкость и парадоксальность с европейской утонченностью и эстетизмом. Режиссер Евгений Писарев для узнаваемости образа предложил актрисе говорить с выраженным одесским говором – впрочем, Хелена в прологе предупреждает: местечковый акцент оставила только «для своих». А вот ее неполиткорректные шуточки не щадят ни своих, ни чужих – ни расу, ни сексуальную ориентацию. Что ж – в Америке 50-х они еще были в ходу! Так что на «брудершмак» Хелена пьет с чистой совестью.

Вера Алентова, героиня по амплуа, с остротой не пережимает, играет акварельно: и еврейская мать, от страстной любви шпыняющая сына критикой до трагических последствий, и ярая феминистка, и злоязыкая бизнес-вумен в ее исполнении – разные грани непостижимой женщины с прямой спиной и непоколебимым достоинством.

Особой игрой в игре в спектакле становится лингвистический пин-понг. Переводчики (Ольга Варшавер, Татьяна Тульчинская) изобретательно обогащают язык пьесы русской фразеологией: Хелена словно бы путается, родившись в Польше, спустя годы жизни в Америке в пословицах и расхожих выражениях, которыми она любит пересыпать, как бусинами, свои язвительные реплики, а собеседники ее вечно поправляют. Бусы, к слову, любимое украшение Рубинштейн (стоит хоть раз взглянуть на ее исторические фотографии!). И Виктория Севрюкова, придумавшая стильные, в духе Коко Шанель, наряды, сохраняет этот атрибут образа, так что народная артистка, сменяя блузы, накидки и юбки перед каждой сценой, неизменно украшает наглухо застегнутое, как и душа Хелены, декольте эффектной россыпью нитей бус.

Так же, как и актриса на пенсии в «Апельсинах и лимонах» (в версии Театра Пушкина знаменитой британской комедии «Сенная лихорадка»), которую Алентова сыграла пять лет назад, Хелена не боится шутить о своем возрасте. И когда мадам Рубинштейн, потешаясь, готовит свой некролог – на всякий случай, – видно, с какой долей юмора относится к весомым цифрам и сама Алентова, порхающая по сцене все три часа действия, к финалу разыгрываясь в полную силу.