История опечаток. Часть 8: "Истерические страдания",  или "Откуда они берутся?!".

История опечаток. Часть 8: "Истерические страдания", или "Откуда они берутся?!".        

Увлекшись советскими опечатками, мы совсем оставили в стороне наших великих классиков, а ведь и у них можно почерпнуть ещё много любопытного. Пушкин, Толстой, Некрасов, Тургенев уже прошли перед нами — но впереди имена не менее славные.    

Страдавший от опечаток Тургенев мог утешать себя тем, что его "кровожадные" опечатки были далеко не самыми "кровожадными". Давнему тургеневскому недругу Ивану Александровичу Гончарову досталось посильнее. Отрывки из его знаменитой книги "Фрегат "Паллада" печатались в московском журнале "Русский Вестник" (не уступавшем в популярности "Современнику"), и в письме редактору журнала Гончаров сетовал: "Корректор Ваш уязвил меня четырьмя ошибками прямо в авторское сердце, потому что, к несчастию, все ошибки имеют смысл, но какой! Вместо "мления" напеч. "мнение", вместо "шарок" (так моряки назыв. акул) напеч. "марок"; вместо "бак фрегата" — "бок" и, наконец, увы! вместо "исторические страдания" напеч. "истерические".    

Хороши опечатки, нечего сказать! А исторические/истерические — это опечатка вообще нередкая, мы её уже встречали и ещё встретим в нашем рассказе.    

Был ли так же уязвлён опечатками Михаил Юрьевич Лермонтов, точно не известно — но и ему досталось немало. Вот хотя бы хрестоматийное, знакомое со школы стихотворение "Родина":            

Люблю дымок спалённой жнивы,    

В степи ночующий обоз    

И на холме средь жёлтой нивы    

Чету белеющих берёз.            

Журнал "Отечественные записки" при первой публикации (в 1841 году) превратил ночующий обоз в кочующий. Не бог весть какая оплошность, но всё ж таки Лермонтов писал другое слово.    

В другом месте — уже в прозе — Лермонтов писал о герое, воображавшем себя "волжским разбойником, среди синих и студёных волн, в тени дремучих лесов, в шуме битв, в ночных наездах, при звуке песен". Но при первой публикации в литературном сборнике "Вчера и сегодня" (1845) ночные наезды превратились в ночные. поезда. Конечно, в те времена поездом могли именовать не только железнодорожный состав, но и вереницу экипажей (например, "свадебный поезд"), но всё-таки странновато было: разбойник, да в ночном поезде.    

Немудрено, что в стихотворении "Журналист, читатель и писатель" Лермонтов вложил в уста читателя и упоминание об опечатках:            

И я скажу — нужна отвага,    

Чтобы открыть, хоть ваш журнал    

(Он мне уж руки обломал).    

Во-первых: серая бумага!    

Она, быть может, и чиста,    

Да как-то страшно без перчаток!.    

Читаешь — сотни опечаток!            

Ну уж сотни — это вряд ли. А вот сказать "десятки" преувеличением не будет.    

Теперь на нашем пути — Достоевский. Вот уж кому опечатки причинили удивительно много хлопот — и как автору, и как издателю! Какое-то время Федор Михайлович вместе с братом Михаилом выпускал журнал "Эпоха" — и сообщал тому однажды: "Я достал 3-го дня "Эпоху". и 1½ дни читал я её и пересматривал. Вот моё впечатление: издание могло бы быть понаряднее, опечатки бесчисленные, до крайнего неряшества."    

Опечатки в произведениях самого Достоевского многочисленны и хорошо известны специалистам. Вот, скажем, прославленный роман "Подросток". В большинстве дореволюционных его изданий стояла такая фраза: "Друг Аркадий, теперь душа моя утомилась, и я возмутился духом". Хотя у Достоевского вместо "утомилась" стоял совсем другой глагол: "умилилась".    

А в "Скверном анекдоте" написал Федор Михайлович такую фразу: "Она. заставила Пселдонимова выпить такую чашу желчи и оцта, что он, уже неоднократно вбегая в комнатку, где приготовлено было брачное ложе, схватывал себя молча за волосы и бросался головой на постель, предназначенную для райских наслаждений, весь дрожа от бессильной злости". Про желчь и оцт (уксус по-старославянски) — это была скрытая цитата из Евангелия. Однако наборщик вместо "оцта" набрал "потата". Потом кто-то "исправил опечатку": вместо "потата" написал "поташа". Вот и получилось, что Пселдонимов выпил чашу желчи и углекислого калия, применяемого при производстве мыла и стекла! Абсурдную оплошность заметили и исправили далеко не сразу.    

Великий философ Владимир Соловьёв — ещё одно имя в перечне жертв опечатки. Первый том его книги "История и будущность теократии" был отпечатан в Загребе, и читавший этот том Николай Семенович Лесков особо отметил множество "ужасных, а в иных случаях довольно остроумных опечаток".    

Есть и ещё один примечательный случай, связанный с Соловьёвым. Владимир Сергеевич написал для солидного журнала "Вестник Европы" язвительную статью о символистах во главе с Валерием Брюсовым и среди прочего заметил: "На последней страничке наши символисты объявляют о предстоящих трёх новых изданиях, из коих одно озаглавлено "Les (?) schefs (!) doeuvre". Отложим своё окончательное суждение до появления этих "schefs d'oeuvre"." Вопросительный и восклицательный знаки Соловьёва связаны с тем, что правильное написание французского слова "шедевр" — "chefs-d'oeuvre".    

На беду Соловьёва, в "Вестнике Европы" тоже приключилась опечатка, и символистский вариант написания был передан так: "cshefs d'oeuvre". Разница в одну букву, но получилось смешно: критикуя опечатку, Соловьёв сам попал в ту же яму. В письме редактору журнала философ жаловался на допущенный типографский брак — но было уже поздно.

Известен эпизод с Юрием Олешей, который вычитывал вёрстку одной из своих пьес и был крайне раздражён увиденными опечатками. Своим собеседникам он экспрессивно говорил:    

— Кошмар! С наборщиками невозможно бороться! Выправил всё в гранках, но вот, пожалуйста, в вёрстке опять то же самое. В моей пьесе Улялюм говорит:    

"У тебя руки круглые, как перила".    

А здесь, полюбуйтесь:    

"У тебя руки круглые, как перина".    

А что они сделали с репликой:    

"В кого мне стрелять за то, что распалась связь времён?"    

Они напечатали:    

"В окно мне стрелять за то, что распалась связь времён?"    

И, наконец, вместо фразы:    

"Ты пришла из детства, где был город Ним, построенный римлянами", — стоит сверхбессмысленность:    

"Ты пришла из детства, где был город Рим, построенный римлянами".    

Собеседники пытались Юрия Карловича утешать:    

— Но Вы же сейчас все это исправили?    

Писатель не успокаивался:    

— Исправил! Ну и что же?    

— Будем надеяться, что всё исправят.    

Олеша вскипел:    

— Оставь надежду всяк сюда входящий! С наборщиками бороться невозможно!.    

Как гласит эта история, Юрий Карлович оказался прав: книжка вышла всё с теми же опечатками.    

Добрая половина книги позади: можно теперь притормозить и задаться вопросом — как рождаются опечатки? Откуда приходят в печатный текст?    

Олеша, как видим, считал виновными в появлении опечаток нерадивых наборщиков. Возможно, в тот раз так оно и было — но вряд ли все опечатки можно объяснить небрежностью исполнителей, их невниманием и нежеланием работать как следует. Чаще случалось обратное: люди старались изо всех сил, выкладывались, стремились сделать работу лучше — но опечатки невесть откуда проникали в текст. Не случайно же родился термин "бес опечатки"!    

Впрочем, "бес" — это объяснение мистическое, а вот есть ли более рациональные?    

Знаменитый Зигмунд Фрейд в одной из своих лекций рассказывал об "ошибочных действиях" — оговорках, описках, даже очитках и ослышках (когда человек читает не то, что напечатано, или человек слышит не то, что ему говорят). И, разумеется, не забыл об опечатках:            

"Говорят, такая устойчивая опечатка пробралась как-то в одну социал-демократическую газету. В сообщении об одном известном торжестве можно было прочесть: "Среди присутствующих был его величество корнпринц". На следующий день появилось опровержение: "Конечно, следует читать кнорпринц". В таких случаях любят говорить о нечистой силе, злом духе наборного ящика и тому подобных вещах, выходящих за рамки психофизиологической теории опечатки".            

Насчёт "злого духа" мы уже знаем — это тот самый "бес опечатки". Фрейд в этого беса верил не очень. Он говорил о другом: большая часть опечаток рождается в подсознании (не случайно же существует ныне такое выражение: "оговорка по Фрейду").    

В начале XX столетия о том же писал соратник Маяковского Алексей Кручёных. Он относил опечатку к числу явлений случайных, "наобумных": "Наобумное (алогичное, случайное, творческий прорыв, механическое соединение слов: оговорки, опечатки, ляпсусы; сюда же, отчасти, относятся звуковые и смысловые сдвиги, национальный акцент, заикание, сюсюканье и пр.)."    

Итак, подсознание? Но, с другой стороны, тот же Фрейд признавал, что причиной опечаток может стать и самая обычная усталость. Не мешало бы это учесть современным психоаналитикам, некоторые из которых списывают на подсознание решительно все опечатки. Не так давно в одной украинской газете была допущена забавная опечатка: вместо "зубастый грызун" — "зубастый грузин". И вот опубликованный по этому поводу комментарий: "По словам Светланы Анатольевны, опечатки, описки и очитки чаще всего выражают подавленные сексуальные желания. Типичный пример с несчастным "грузином". Такая ошибка — результат неудовлетворённости дамы, в "зубастом грызуне" увидевшей грузина, ибо тот ассоциируется у неё с темпераментным мужчиной. Ошибку-то действительно сделала женщина, а представитель кавказской национальности здесь ни при чём, он просто символ пылкости и напора. Так сотрудница газеты не сумела скрыть свои нереализованные желания."    

Не буду называть здесь фамилию психоаналитика Светланы Анатольевны, на которую сослалась киевская газета "Сегодня". Уж больно забавно, на мой взгляд, звучат её слова.     

Куда серьёзнее подошёл к проблеме возникновения опечаток уже известный нам филолог, а заодно специалист по высшей математике Борис Томашевский. Он был уверен, что "нет набора без опечаток", и имел для этой уверенности все основания. В 1920-е годы, например, проходили состязания лучших типографских наборщиков, и победитель одного из конкурсов сделал в среднем 6,9 ошибки на тысячу знаков. Проходили подобные конкурсы и позже, потом делались специальные исследования, и итог их был таков: нормой можно считать 5% ошибочных строк от общего числа набранных.    

Для того чтобы разобраться в причинах опечаток, Томашевский как бы поставил себя на место наборщика. Он реконструировал весь ход мысли и действий наборщика — от первого взгляда на текст до собственно процесса набора.    

Пойдём-ка и мы с ним по этому пути (а если читателю этот анализ кажется скучным, он может смело перейти к следующей главе: там никаких научных изысков нет).    

Итак, пункт первый: наборщик читает текст. "Если оригинал написан нечётко, происходит постоянное неверное чтение букв. Нет ничего легче, чем прочесть рукописное "ш" как "т" и обратно, и таким образом вместо слова "шопот" набрать "топот" или неверно сгруппировать составляющие буквы штрихи и, например, вместо "ш" прочесть "ги" или наоборот (отсюда опечатки типа "башня" вместо "богиня".)".    

О башне-богине мы уже знаем: эта опечатка была допущена в пушкинском "Евгении Онегине". Можно вспомнить и другой случай: в трудах историка Михаила Пыляева и в других источниках можно встретить фамилию Хрисаноров и имя Хрисанор. Хотя на самом деле речь идет о других фамилии и имени — Хрисанфов и Хрисанф. Просто в рукописи буква "ф" была написана нечётко, разорвалась на две части — и наборщик допустил опечатку.    

В условиях спешки такие опечатки могли расплодиться невероятно: нечёткая рукопись, неверное чтение, отсутствие правки — и вот уже книга выходит из типографии во всём своём "блеске". В 1920 году в Крыму был издан литературный альманах "Ковчег". Тираж его составил всего 100 экземпляров, зато среди участников состояли Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Илья Эренбург, Максимилиан Волошин. Как вспоминал один из издателей альманаха Эм. Миндлин, "машинок для перепечатки у нас не было — наборщики набирали с рукописей. Многие из рукописей были малоразборчивы. Почерк Эренбурга оказался особенно недоступен наборщикам. Эренбург, увидев, как перевраны его стихи в альманахе, за голову схватился и стал ожесточённо исправлять чернильным карандашом ошибки. Увы, он сумел это сделать только в моём экземпляре. Все остальные экземпляры, пущенные в продажу, так и разошлись, набитые опечатками".    

Ещё о чтении. Мы редко читаем слова целиком, буква за буквой: обычно видим лишь некоторые буквы и по ним угадываем слово. "Здесь есть опасность угадать не то слово, которое напечатано. Это приводит к обычной подстановке слов более знакомых, скорее приходящих на память вместо менее знакомых или вовсе не знакомых. Вместо непривычной, устарелой формы "табатерка" (от "tabatiere") наборщик склонен прочесть знакомое "табакерка", вместо "следственно" — "следовательно"."    

Пример такой опечатки мы уже приводили: в "Подростке" Достоевского было напечатано "утомилась" вместо "умилилась". А в "Белой гвардии" Булгакова цветут «вишнёвые деревья», хотя Михаил Афанасьевич употребил более оригинальную форму: "вишенные".    

Именно при угадывании вероятны опечатки "по Фрейду". В этот момент импульсы и скрытые переживания вполне могут выплеснуться наружу. Красноречивый пример — опечатка в газете "Комсомолец Карелии" 1937 года: в ней появилось сообщение о том, что "в темницах НКВД выращиваются свежие овощи".    

Вообще-то предполагалось напечатать "в теплицах", но наборщик явно подставил то слово, которое казалось ему более подходящим для НКВД.    Но вот наборщик прочитал слово, запомнил его — и теперь уже пора приступать к самому набору. Наборщик тянется за литерами. И тут снова возможны сбои: он может взять литеру из другого отделения ("так, не трудно взять "ц" вместо "п" или обратно"), а ещё чаще бывает другое — в кассе находятся неправильно положенные литеры. "По большей части это происходит при разборе, когда мелкие буквы по сходству очертаний принимаются одна за другую. Так, например, очень часто путаются буквы "с" и "е", "т" и "г", "и" и "н", "н" и "п", "ш" и "щ".»    Наверное, к этому типу относится опечатка в знаменитом "Деле" Сухово-Кобылина:    

"Муромский (осматривает). Да кто же тут? Это одна майка!."    

Конечно, в 1936 году, когда была издана "Хрестоматия по истории русского театра", включившая в себя "Дело", майки уже были в ходу. Но при Сухово-Кобылине — нет. Муромский говорил о шайке.    

Все эти наблюдения Томашевского относятся к ручному набору, но они актуальны и сейчас. Разумеется, с некоторыми поправками. Нынче наборщиков, стоящих у кассы, попросту нет: их заменили специалисты по компьютерному набору. Нередко ту же роль исполняют и сами авторы (тексты теперь все чаще пишутся на компьютерах). Конечно же, современные наборщики и авторы не могут "взять "ц" вместо "п" или обратно" — за неимением литер. Но остальные ошибки набора присутствуют и сейчас в полной мере.        

Продолжение следует.

© Автор: Д.Ю. Шерих. "А" упало, "Б" пропало. Занимательная история опечаток".

Взято из группы "Библиотеки прошлого".