"Я родом не из детства- из войны..."

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ АРХАНГЕЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ СРЕДНЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

АРХАНГЕЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ

«ВЕЛЬСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ТЕХНИКУМ»

(ГБОУ СПО АО «ВЭТ»)

Совет ветеранов

Кабинет литературы

«Я родом не из детства – из войны…»

Вельск

2015

Детство, опаленное войной…

И откуда взялось столько силы

Даже в самых слабейших из нас?

Что гадать! Был и есть у России

Вечной прочности вечный запас!

Ю. Друнина

70 лет прошло в Великого дня Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Жизнь неумолимо идёт вперёд. С каждым днём всё меньше остаётся среди нас ветеранов этой войны, то есть тех людей, кто с оружием в руках защищал нашу Родину от фашистских захватчиков. И мы с сожалением думаем сейчас, что не у всех успели записать воспоминания, не всех расспросили о тех событиях, не сохранили фотографий, не могли…, не успели…

Но, к счастью, есть ещё среди нас люди, кто помнит войну, это – «дети войны», то есть те, кто родился до войны или во время войны, кто учился в войну, рос, помогал, чем мог, приближая День Победы. В ветеранской организации Вельского экономического техникума таких 20 человек.

В этом сборнике представлены их воспоминания о детстве, опалённом войной. Пусть наша память, память подрастающих поколений хранит эти воспоминания, которые не оставят никого равнодушными, которые вызывают слёзы. И дай Бог, чтобы никогда больше не было войны.

Карелина Е.Г., преподаватель литературы,

председатель ветеранской организации ГБОУ СПО АО «ВЭТ»

ВОЕННОЕ ДЕТСТВО

На севере здесь мы войны не видели

И в руки не брали ружьё.

Но помним и знаем, всегда вспоминаем

Военное детство своё.

Мы были раздеты, забыли конфеты,

Бродили гурьбой по ночам.

Махорки полушку да хлеба краюшку

Делили всегда пополам.

Мы много трудились, неплохо учились,

Страна всё доверила нам!

Травою питались, работать старались

Назло ненавистным врагам!

Мы, дети России, теперь уж седые.

Нас радует наше житьё.

Но помним и знаем, всегда вспоминаем

Военное детство своё.

В. Бондаренко

Постникова Алевтина Алексеевна

Родилась 24 июня 1933 года в деревне Берег Пежемского сельсовета Вельского района.

В Вельском экономическом техникуме работала с 1968 по 1994 год кладовщиком.

Алевтина Алексеевна вспоминает:

«Во время начала Великой Отечественной войны мне было 9 лет, учились, как и все, зимой ходили в школу. Жили плохо, учебники у нас в деревне были даны на 3-х человек один учебник. Бумаги не было, ничего не было. Шили тетради – тетрадей тоже не было. Были мешки, коричневые такие, толстые, вот с этих мешков бумажных шили тетради, линовали, кто как сможет, и на этом писали. А урок чистописания был, хотя не было бумаги, а урок был. Ну учились, жили, конечно, очень голодно и холодно, у нас были эвакуированные школьники, и те бедные ходили в брезентовых ботинках на деревянной подошве – так плохо жили. А учителей очень уважали в школе! И в школе, и вообще, у нас в деревне учитель был царь и бог. Вот я уж старая, а помню, в чем ходила учительница, и до сих пор помню брошку её. Художественная самодеятельность была, в пионеры принимали. И каждая мама, как ни трудно было, а старалась, чтобы у девочки была белая кофточка и черная юбочка.

Летом у нас начинается работа. Все мы возили навоз на телегах, лошадь запрячь не можем, не было и силы, да и росту не было! Трудно было хомут одеть на лошадь, нам помогали постарше ребята и конюх. Конюхом была, конечно, женщина. Боронили поля, дадут старшего, какую женщину чтобы нас поучила, и на лошадях все боронили. Летом гребли – сенокос, там уж было полегче, загребали да ворошили сено.

Все наши деликатесы – «вкуснятина» – были только пестики да дудки, больше и ничего, а ягоды, когда поспевали; надо было работать, потом начиналось теребление льна, вот тут уж мука. Всех наших ребят бригадир соберет, был такой хороший, да и люди-то были хорошие – добрые, соберет и на поле. Размерит нам участочки, и мы рвали лен. Если чистый участок попадется, то хорошо, а попадется грязный такой, в траве, то худо, а рвали-то ведь голыми ручками, перчаток не было в то время, вот так вот все и работали – работа, конечно, была тяжелая, голодно было и холодно, и всё было.

Уроки учить, – не было тогда света, ничего не было, с керосином было плохо. Учителям давали в первую очередь керосин. Если семья была побогаче, получше, то у них была лампа со стеклом. А мы жили бедновато (нас в семье было пятеро), у нас была мигалочка, а от мигалочки свету, как от спички, вот так учили уроки, вот такая наша жизнь была, вот такое детство. Так я вот всё и думаю, во всем мире бы был мир, и чтобы никого не постигло такое бедствие».

Чуркина Людмила Петровна

Родилась 29 ноября 1939 года в поселке Шенчуга Коношского района Архангельской области.

В Вельском экономическом техникуме работала с 1968 по 2011 год преподавателем политэкономии, обществоведения, социологии, политологии и основ экономики.

Людмила Петровна вспоминает: «Когда началась война, мне не было 2 лет. Папа на войне не был. У него была бронь. Он работал на вывозке леса за 15 км. от дома. Дома бывал редко. Приезжал только поздно вечером, а ночью обратно. Мы жили в поселке, в котором был колхоз. Мама работала со старшим братом (ему было 12 лет) в колхозе. В колхозе выращивали рожь, на колхозной мельнице мололи зерно и пекли хлеб. Были колхозные карточки на хлеб. Хлеб был очень чёрный. Белого хлеба не было. Папе на работе давали продукты: соль крупного помола, сахар кусками, крупу. Иногда давали отрезы ткани (ситец). Однажды он принёс каравай белого хлеба. Какой он был красивый, большой, вкусный!

Жили почти без денег. В колхозе начисляли трудодни и что-то в конце года давали на них. Папина зарплата часто уходила на подписку облигаций. Это было обязательно. Жили за счёт огорода, леса и коровы, хотя молоко отдавали в колхоз и телят тоже. Колхоз сдавал всё государству.

Нас не бомбили, в оккупации не были, но жили трудно.

Помню, как однажды низко летели две группы самолётов немецких. Гул от них был тяжёлый, сами чёрные. Мы сразу побежали прятаться, самолётов никогда раньше не видели.

В войну было какое-то напряжение или страх. Когда объявили о победе, стало, вроде, свободнее, но не легче. Трудности сохранялись. Было голодно. Архангельская область по голоду шла за Ленинградом. Это я узнала намного позже, а тогда этого не понимала. Потом отменили карточки и стало легче».

Мацкевич Ольга Сергеевна

Родилась 17 июля 1934 года в городе Вологда.

В Вельском экономическом техникуме работала с 1968 по 1994 год преподавателем математики.

Ольга Сергеевна вспоминает: «Когда я родилась, мама еще училась в институте, отец был военным. Мы жили в Вологде. В марте 1941 года отца перевели в Псков, а оттуда в Белоруссию, в город Лида Барановичской области. К тому времени детей в семье было уже трое, поэтому меня, как старшую, отправили в город Вельск к бабушке. Поэтому войну я встретила в Вельске. Что же стало с родителями и сёстрами?

Мама рассказывала, что первое время, пока шёл ремонт в их квартире в городе Лида, они жили на хуторе в пригороде, у какого-то поляка. Бомбить их начали до объявления войны, они сначала думали, что идут какие-то учения, но потом хозяин хутора сказал, что это не учения, бомбят немцы. Мать собрала детей и поехала домой. Добирались целый месяц до Москвы. Приходилось и идти пешком, и на попутных машинах ехать, и прятаться от обстрелов в канавах и лесах.

В Москву приехали оборванные, грязные, без документов. В Москве их одели, помыли и отправили, кого куда. Поскольку у мамы родственники в Вельске – поехали в Вельск.

Отец с войны не вернулся, пропал без вести. Мама работала сначала в педучилище, потом в школе № 2 преподавала химию и биологию до выхода на пенсию.

Всю войну жили в доме бабушки, всех нас было семеро (ещё приехала мамина сестра из Архангельска), четверо взрослых и трое детей. Старшим в доме был дед. Он был настоящим хозяином. Никогда не курил, не пил, строгим был, но никогда никого не обижал. Мата в доме мы от него никогда не слыхали.

Во время войны нас выручало хозяйство: огород, куры, поросенок, корова. Кроме того, на зиму много заготавливали грибов и ягод. Все много работали. У детей были обязанности: пасли цыплят, пололи и поливали огород, убирали урожай. В войну собирали вересковые ягоды (можжевеловые) для отправки в госпиталь.

Мы не голодали. А вот носить было нечего. Мы росли, нам одежду перешивали от бабушки, мамы, тёти. Если что можно было поменять – в деревне меняли одежду на зерно. В районе сегодняшнего мясокомбината на Коротаихе была мельница. Там мололи зерно на муку.

Всю войну я училась в школе. Директором была Глафира Александровна Лаврова. В большую перемену носили хлеб, раздавали детям по кусочку. Про чай – не помню, а хлеб – давали.

Я была отличница. В 3 классе мне дали премию: форму, юбка была зелёная, из гимнастёрки сшитая и кофточка из марли. Я страшно гордилась этой формой.

День Победы помню хорошо. Все плакали. Мы были в школе, плакали все учителя.

Трудно жилось и в послевоенное время. Нужду испытывали все. В это время я научилась шить. В 10-й класс из бабушкиной юбки я сшила себе школьное платье с белым воротником.

Хорошо помню «Севдвинлаг» – один из лагерей был у железной дороги. Лагерь был за забором. У них там была своя швейная фабрика. Обрезки разные они вываливали за забор. А мы выбирали лоскутки. Шили лоскутные одеяла, платья куклам.

Вот такое было у меня детство».

Порякова Майя Борисовна

Родилась 15 июня 1936 года в городе Вельске Архангельской области.

В Вельском экономическом техникуме работала с 1970 по 1996 год преподавателем химии.

Майя Борисовна вспоминает: «Мой отец – Кокорин Борис Иванович – погиб на финской войне, он ушёл на войну в составе лыжного батальона. Сестра родилась уже без него в 1940 году. С нами жила бабушка (мать отца).

Мама – Кокорина Екатерина Ивановна – работала на почте телеграфисткой. Мы с сестрой больше времени находились с бабушкой.

Когда началась война в Германией, мама постоянно была занята: то работа, то дежурства по городу (ходили патрули, – проверяли, чтобы окна были плотно завешены). Жизнь сразу изменилась: ввели карточки на продукты питания, жили, в основном, за счёт своего огорода. У нас было 2 козы, то есть своё молоко. Но очень не хватало хлеба. Мы с сестрой оставляли к вечеру по маленькому кусочку на ужин, бабушка подоит коз, вечером мы пили молоко с этим хлебом. Всё время хотелось кушать. За хлебом были большие очереди, ждали, когда привезут хлеб.

Однажды мама оставила меня в очереди: ей надо было на работу, а очередь большая: ко мне подошла какая-то женщина, сказала, что знает маму, у неё очередь близко и она может получить на меня хлеб, попросила карточки и я отдала (она меня обманула). Осталась я без хлеба (хорошо, что там оставалось немного талончиков).

Помню, из деревни приходили люди, обменивали продукты питания на вещи…

Наступил 1944 год, мне исполнилось 8 лет, и я пошла в школу. Учительница Елизавета Николаевна Макарьина (Старостина) была очень внимательная к детям. Помню такой случай: карточки отоварили промтоварами, у меня появилась новая вязаная кофточка, мне так хотелось, чтобы это заметила Елизавета Николаевна, и я вертелась около учительского стола в перемену. Учительница это поняла и говорит: «Мая, у тебя очень красивая кофточка!». А мне этого и надо было, чтобы заметили. Для меня это была радость.

Наша мама была очень заботливой, трудолюбивой. После работы она успевала сходить в лес, заготовить веники для коз, даже дрова они с соседкой заготовляли сами, а потом ещё надо было вывезти. Большие трудности пережили наши мамы.

Наконец пришёл день Победы, мы пришли в школу. Чувствовался праздник, нас, малышей, отпустили домой, уроков не было. К удивлению, бабушка встретила нас пирогом (сумела сэкономить на праздник, этого праздника ждали все). Это был действительно праздник со слезами на глазах».

Прокопьева Александра Петровна

Родилась 13 декабря 1934 года в деревне Горка Кирилловского района Вологодской области.

В Вельском экономическом техникуме работала с 1993 по 2012 год ночным сторожем.

Александра Петровна вспоминает: «Когда началась Великая Отечественная война, мне было семь лет, в семье нашей было шесть детей, старший брат учился в медицинском институте в городе Череповце. Отец был председателем колхоза, мать была скотницей (в колхозе была такая профессия). Отца призвали в армию в 1942 году. Младшему брату было всего полтора года. Когда провожали отца, старшая сестра Людмила несла его на руках, а мы бежали позади, как цыплята. В нашей школе учились по 4 класс, мы детьми ходили пололи, рвали лён, развозили навоз по полям. Я в 9 лет пошла пасти колхозных коров, была подпаском, старшая сестра была отправлена на сплав на реку Шекма, ей было пятнадцать лет, сплавляла гонки (плоты). Она рассказывала, что страху натерпелась. Брат в четырнадцать лет стал пахать (норму надо выполнять), когда закончила четыре класса, возила колхозное молоко на приёмные пункты за 3-4 километра. Познали, что такое голод, но мы выжили за счёт гороха, ягод, грибов и травы. Помогали матери во всём (надо было выработать трудодни), сдавали государству молоко, яйца, шерсть, так как знали, что это всё пригодится на фронте. Отец воевал ещё в Финскую войну, был в плену – бежал. Очень простудил ноги. Бывало, на печке лежит, мама ругается: надо идти работать, а он не может – ревматизм! Лежал в больнице с ногами. Почему его и призвали в 1942 году, до этого была «бронь». Но потом сам напросился, мама плакала: «Куда такой больной, столько детей, как я останусь одна?». Отец погиб в 1944 году около Новоржева, тогда шли бои под приказом «Ни шагу назад», который издал Сталин, это была битва за Москву.

В деревне не осталось ни одного мужика, одни подростки. Мы наравне со взрослыми несли все тяготы войны. С войны вернулись двое мужчин из всей деревни, да один юноша, который был в плену. Один дядюшка вернулся слепой, обоих глаз не было, жена забрала его из госпиталя, у него было четверо детей».

Как можно забыть войну? Всё вынесли на своих плечах женщины и дети, особенно подростки.

Ещё я девочкой была,

Училась в школе, вдруг война.

Всю нашу жизнь смешала,

Я сразу взрослой стала.

Из каждого дома, из каждой хаты

Мы провожали в солдаты

И отцов и сыновей,

И любимых дочерей.

Сколько горя, сколько слёз

Нам тогда фашист принёс!

Не забудется вовек

То, что вынес человек!

Макарова Людмила Александровна

Родилась 13 июля 1944 года в городе Буй Костромской области.

В Вельском экономическом техникуме работала с 1972 по 2011 год преподавателем истории.

Людмила Александровна вспоминает: «Всего в нашей семье было 8 человек детей: семь девочек и один мальчик. Я была 6-м ребёнком. До войны мои родители переехали из деревни в город. Жили вначале на частной квартире.

Отец, Лебедев Александр Михайлович, устроился работать на железной дороге, сначала кочегаром на паровозе, затем выучился на помощника машиниста, потом стал машинистом.

Мать, Лебедева Надежда Владимировна (девичья фамилия Волоцкая), вынуждена была стать домохозяйкой, поскольку в садик устроить детей было очень сложно. Во время войны трое детей, две девочки и мальчик, родившиеся до меня, умерли, поскольку было плохое питание и не было медикаментов. Мать очень переживала и часто вспоминала об этих детях. Боялась, чтобы и с нами, оставшимися в живых, что-нибудь подобное не приключилось.

До войны родители решили построить дом, но до конца достроить не успели. Выстроили только половину дома, где была кухня с большой русской печкой. Вторая половина дома оказалась недостроенной, там держали скот.

Началась война. Отца освободили от действующей службы в армии; как на машиниста паровоза, на него была наложена бронь. Его часто посылали в командировки с грузом до Москвы, Ярославля. Железную дорогу фашисты бомбили, особенно мосты через реки. Уезжая в поездку, отец прощался со всей семьёй, поскольку не был уверен, останется ли жив, вернётся ли домой в жене, детям. Но судьба к нему осталась благосклонной. Он дожил до 82-х лет.

В детстве я очень боялась фильмов о войне, пряталась, когда на экране стреляли, видимо, наслышалась разговоров от взрослых об ужасах войны и это сохранилось в детской памяти.

1946 год был засушливым, неурожайным, в 1947 году была отменена карточная система. Продуктов же, даже по-минимуму, всем не хватало. Запомнилось постоянное чувство голода. Бесконечно длинные очереди в магазинах за продуктами питания, которые занимали с ночи. Мать рассказывала, что маленькая, я увидела кусочек хлеба, который был оставлен отцу в командировку и стала просить у неё: «Мам, дай хлебушка!.» Мать ответила: «Не дам. Это отцу в поездку». Я снова выпрашиваю: «Ладно папке-то,. дай мне! Я ему не скажу». Дать было нечего, и сердце матери разрывалось от горя.

Весной было легче, появлялась зелень. Собирали щавель, крапиву, дикий лук, ягель, клевер. Если на колхозном картофельном поле находили несколько мороженых клубней картофеля, то это была удача. Пекли из них лепёшки. Отец говорил, что и после войны он будет их есть. Спустя время, вспоминая его слова, мать шутливо спрашивала, не нужно ли ему поморозить картошечки. Он улыбался: «Ну уж нет, не надо!». В школе нас обедами не кормили, да и не на что было купить даже булочку. Вспоминается, стоим в очередь в баню. Там буфет. За стеклом витрины – конфеты в красивых обёртках. Прошу мать купить конфетку. Я собирала коллекцию фантиков от конфет. Мать строгим голосом говорит: «Отойди от прилавка, чтобы я тебя больше здесь не видела. Если я вам буду конфеты покупать, так на что жить будем?!».

В райцентре с продуктами питания было очень плохо. После войны мы, пользуясь бесплатным железнодорожным билетом, ездили за продуктами в Москву. Там закупали песок, сахар, белый хлеб, и там тоже простаивали бесконечные очереди. Однажды я даже потеряла сознание. Стояли голодные, отойти от очереди означало – потерять её, так как обратно не пустят, такая была толкучка. Москвичи приезжих не любили, они создавали им массу неудобств. Называли приезжих «мешочниками». В детстве у меня о Москве сложилось тяжёлое впечатление. Ехать туда у меня не было никакого желания.

После войны отец решил построить новый дом. Привёл с вокзала бывшего фронтовика-плотника, который потерял свою семью в годы войны. Моя мать дала ему чистое бельё и прежде всего отправила его в баню. Были специальные помывочные бани, в которых одежду прогревали в дезкамерах. Бесплатно выдавали дустовое мыло для головы. Дома моя мать старое бельё этого мужчины сожгла в печке, чтобы избежать педикулёза. Кстати, во время войны городская баня не работала и мылись в русской печке. Утром печь протопят, к вечеру настилают там доски, залезают в печь по очереди, парятся в ней веником. Разогревшись по-хорошему, вылезают из печи и домываются возле печки, в тазике. Так мылись в Костромской области, особенно в деревнях.

Моё первое большое детское горе – потеря двоюродного брата, я его очень любила. Он пришёл с войны, заработав на ней язву желудка. Служил на Малой земле, под Новороссийском. Рассказывал, что попали в окружение, там тоже сильно голодали, питались всухомятку, кое-как. Надеялся поправить здоровье в деревне, на свежем воздухе, молоке. Но там у него случился приступ язвы желудка. Пока его везли в город в больницу, начался перитонит. Спасти не удалось… Было ему 24 года. Его смерть я расцениваю как эхо войны.

После войны много времени проводили на воздухе. Телевизоров не было, много читали книг. Играли в войну, делились на «немцев» и «русских». «Немцам» по настоящему попадало и ими никто не хотел быть. Играли в прятки, городки, классики, качались на качелях. Любили лазить по деревьям, заборам.

В детстве была подружка, которая приезжала на лето из Ленинграда. Её отец пережил блокаду в Ленинграде и нам с ней часто рассказывал о пережитом во время войны. 13-летним подростком я приезжала к ним в Ленинград в гости. Удивилась, какая большая у них библиотека. Отец подружки грустно посмотрел на меня и сказал, что до войны у них действительно было очень много книг. А задаю нелепый вопрос: «А что, вы книги меняли на продукты питания?.». Он ответил: «Что ты!. Разве поменял бы в ту пору книгу на кусочек хлеба? Мы книгами топили печь-буржуйку, чтобы хоть чуть-чуть согреться и выпить стакан горячей воды». Блокада Ленинграда – это отдельный вопрос.

Хочу ещё остановится на проблеме дружбы народов. Вспоминаю о своей поездке в 10 классе в Грузию, Лайтурский чайный совхоз. Это было в 1960-м году. Ездила я к двоюродной сестре в гости. Она меня пригласила посмотреть, как они собирают чай на чайной плантации. Подходит ко мне там бригадир, по национальности грузин и спрашивает: «Девочка, ты из России?». А мы же тогда распевали: «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз», и у нас даже в центральных районах не говорили, что я из России… потому на вопрос бригадира я ответила, что я из Советского Союза. Снова спрашивает: «Так из России?». Отвечаю смущенно: «Наверное…». Он сказал: «Мы в Грузии очень любим Россию!. Лайтурский совхоз занимает 1-ое место по сбору чая – это наше грузинское золото, поэтому я дарю тебе, девочке из России, букет из верхушечных побегов чайного листа». Я поблагодарила его, а потом, когда бригадир отошёл, положила этот чай в общую корзину. Я тогда не понимала вкуса зелёного чая.

В Грузии подружилась со своими ровесниками, бегали вместе на горную реку Чулоху, купались, ездили на Чёрное море. Дети разных национальностей: грузин, армянин, украинка, русская. Нас объёдиняли дружба и уважительное отношение друг к другу.

В то время нам внушали в школе мысль о необходимости подъёма национальных республик в послевоенный период. Я была очень удивлена, насколько в Грузии в ту пору было красиво и чисто, всё заасфальтировано, а вот наши дороги утопали в грязи.

Надо больше заботы проявлять о своей Родине, своём народе. А война – это всегда зло и разрушения. И люди погибали тогда за то, чтобы мы сегодня могли жить счастливо. Мне повезло, я родилась в конце войны… А прошлое надо знать, чтобы понимать настоящее и предвидеть будущее.

Мир надо беречь!