Автором текста тотального диктанта стал Леонид Юзефович, писатель, сценарист, историк.

«Города становятся частью нашей судьбы»

8 апреля на сотнях площадок мира пройдет акция «Тотальный диктант». В этом году автором текста диктанта стал Леонид Юзефович, писатель, сценарист, историк. В преддверии события он рассказал, почему темой текста стали города, а также о своем волнении и чувстве ответственности перед участниками акции.

Леонид Абрамович, на сайте «Тотального диктанта» говорится, что ваш текст посвящен трём городам, с которыми была связана ваша жизнь: Перми, Улан-Удэ и Санкт-Петербургу. Кроме вас из авторов диктанта к географической теме обратился только Алексей Иванов, убежденный, что человека определяет ландшафт. Как вы думаете, правда ли человека определяет география?

Я в этом не уверен. Человек постоянно перемещается во времени и в пространстве. Я тоже в своем тексте говорю о городах, с которыми связана моя жизнь, и, что не менее важно, о реках, на которых эти города стоят. У меня с ландшафтом отношения скорее личные, я не строю на его основе культурологических обобщений, что с таким блеском делает Алексей Иванов. Боюсь, я на это попросту не способен.

Для Тотального диктанта мне хотелось написать не публицистический, а лирический текст. Я решил рассказать о трех важных для меня городах и о том, какие уроки могут преподать они живущему в них человеку. Это моя родная Пермь, куда меня привезли в возрасте двух лет, и Кама. Это Улан-Удэ, где я жил в юности, когда был офицером, и Селенга. Наконец, это Санкт-Петербург, где я живу сейчас, и Нева. В Петербурге родилась моя жена, а Кронштадт — родина моих предков по маме.

С литературной точки зрения Пермь и Санкт-Петербург не вызывают вопросов: эти города подпитаны мощной поэтической и романной традицией. Петербург — фактически колыбель русской поэзии, Пермь и Каму мы знаем по пастернаковскому Юрятину, по стихам Мандельштама. А вот Улан-Удэ нам в этом смысле не знаком.

Улан-Удэ — столица Бурятии, а она тесно связана с Монголией. Мой интерес к барону Унгерну, к буддизму (забайкальские буряты — буддисты, как и монголы) зародился именно в Улан-Удэ. Я тогда был юным лейтенантом, а города, где мы живем в детстве и в юности, становятся частью нашей судьбы.

В одном из интервью, опубликованном на сайте «Тотального диктанта», вы говорите о своей радости по поводу того, что ваш текст будут читать и писать 200 тысяч человек. А что за человек ваш постоянный читатель? Обладает ли он какими-то узнаваемыми и близкими вам чертами?

Я говорю не о радости, а о волнении и ответственности — это немного другое. Что касается моего читателя. Про любовь я пишу мало, поэтому, как мне кажется, большинство моих читателей — мужчины, интересующиеся историей. Мои книги не имеют больших тиражей, потому что в России, да и не только в России, все-таки главные читатели — женщины. Зато среди моих читательниц попадаются настолько умные, образованные и душевно тонкие, что я бесконечно счастлив существовать с ними в одном культурном пространстве.

А молодые люди среди ваших читателей есть?

Да, и это меня радует.

Вы много лет работали в школе, преподавали историю. Дал ли вам что-либо этот опыт именно как писателю? Умение захватывающе строить сюжет, давать убедительные объяснения сложным вещам, сохранять объективность в разговоре с читателем. Что-то еще?

У меня есть всего один рассказ про школу, но дело не в этом. Писателю важен опыт любой длительной профессиональной деятельности, не связанной с литературой. Где еще можно научиться понимать людей? Семья и работа — другого способа понять, как устроен мир и как устроена душа человека, просто нет.

Мне кажется, именно этого опыта во многом не хватает сейчас современной литературоцентричной поэзии, которая вся погружена в «слова, слова, слова» и никакого другого опыта знать не хочет.

Ну почему же? У нас есть замечательные поэты. Назову хотя бы Ирину Евсу и Александра Кабанова, которые как раз чрезвычайно укоренены в социальной жизни, в истории и географии.

А каких современных писателей или поэтов вы бы предложили изучать в школах и колледжах? Не обязательно на литературе — возможно, на уроках русского языка как образцы современного стиля, чтобы познакомить школьников с языком XXI века?

По-моему, никаких современных, то есть живых, писателей и поэтов в школе изучать не нужно. Дети должны научиться понимать литературу, а на каком материале — не суть важно. Классика с ее устоявшимися смыслами дает для этого больше возможностей.

В чем, по-вашему, заключается функция преподавания истории и литературы в современной школе? Учитывая, что все факты, трактовки и краткие содержания можно найти в интернете, в чем сегодня состоит смысл работы учителя?

Думаю, роль учителя всегда одинакова: это привлечение учеников к своему предмету. Чтобы быть хорошим преподавателем, нужны, как известно, две вещи: любить то, чему учишь, и тех, кого учишь. Все эти трактовки имеют значение лишь для тех, кто уже овладел материалом. Дети не восприимчивы к знанию, если оно не окрашено эмоционально. Учитель окрашивает своими эмоциями тот предмет, который преподает. Если, как в моем случае, это история, он вызывает в детях чувство удивления, чувство восхищения, чувство справедливости. И, может быть, самое главное, — ощущение того, что мы, с одной стороны, зависим от времени, а с другой, — человеческая природа остается неизменной. У немецкого историка и публициста Себастьяна Хаффнера есть замечательная мысль: «На вопрос о будущем история дает ответ столь же туманный, как ответ дельфийского оракула: будет все так же, но úначе». Важно, чтобы дети понимали: история повторяется, потому что человек остается человеком во все времена, но при этом она никогда не повторяется буквально, потому что меняется общество.

Да, это действительно очень важно. И важно, чтобы в школе ставилась сама проблема времени, проблема его воздействия на человека. Помните, как писал Бродский: «Меня больше всего интересует время и то, что оно делает с человеком»? К сожалению, об этом в нынешней школе практически не говорят.

Тут еще вот в чем проблема. История у нас все время удлиняется и политизируется, все больше внимания в школе уделяется недавнему прошлому, современности. А для детей гораздо важнее то, что уже устоялось в нашем восприятии: Древний мир, Средние века. Когда я сам был школьником, мы эти темы проходили по полтора года, а сейчас на каждую отведен год.

Если все-таки вернуться к разговору о современности. В 2009 году был издан ваш роман «Журавли и карлики», который критики называли лучшим романом о 1990-х. Нет ли у вас желания написать так же вплотную о современности, о сегодняшнем дне?

О современности? Нет. Тот возраст, когда мы остро воспринимаем окружающее, для меня, увы, миновал. Последним временем, на которое откликались мои писательские рецепторы, были 1990-е. О современности я писать не хочу, пусть пишут те, кто моложе. У Давида Самойлова в поэме «Ближние страны» есть такие строчки: «Отгремела война мировая — / наша кровная, злая, вторая. / Ну, а третья уж будет не наша…» То, что происходит сейчас, это уже не моя война.

http://mel.fm/2017/04/07/leonid_yuzefovich