Поэт Осип Эмильевич Мандельштам

Поэт

Осип Эмильевич Мандельштам (К урокам в 11 классе) Работа выполнена учителем русского языка и литературы МОУ «Средняя общеобразовательная школа №2» афанасьевой Татьяной Анатольевной

Имя при рождении:

Иосиф Эмильевич Мандельштам

Дата рождения:

3 (15) января 1891

Место рождения:

Варшава, Российская империя

Дата смерти:

27 декабря 1938 (47 лет)

Место смерти:

Владивостокский пересыльный пункт Дальстроя во Владивостоке, Приморский край, РСФСР, СССР

Гражданство (подданство):

Российская империя

СССР

Род деятельности:

поэт, переводчик, литературовед

Направление: символизм (до 1912), акмеизм

Иосиф Эмильевич Мандельштам

Осип Мандельштам родился 3 января (15 января по новому стилю) 1891 г.в Варшаве в еврейской семье. Отец, мастер перчаточного дела, состоял в купцах первой гильдии, что давало ему право жить вне черты оседлости, несмотря на еврейское происхождение. Мать была музыкантом. В 1897 г.семья переехала в Петербург. Осип получил образование в Тенишевском училище (1900 -1907), российской кузнице «культурных кадров» начала 20 в.

В 1907 г. подал прошение о приёме вольнослушателем на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, но, забрав документы из канцелярии, в октябре уехал в Париж. В 1908—1910 гг. юноша учится в Сорбонне и в Гейдельбергском университете. В Париже знакомится с Н.Гумилёвым, увлекается французской поэзией: старофранцузским эпосом, Франсуа Вийоном, Бодлером и Верленом.

В промежутках между зарубежными поездками бывает в Петербурге, посещает лекции по стихосложению на «башне» у Вячеслава Иванова.

К 1911 г. семья начала разоряться, и обучение в Европе сделалось невозможным. Для того чтобы обойти квоту на иудеев при поступлении в Петербургский университет, Мандельштам крестится. В сентября 1911 г. он зачислен на романо-германское отделение историко-филологического факультета Петербургского университета, где обучается с перерывами до 1917 г. Учится безалаберно, курса так и не заканчивает.

В 1911 г. знакомится с Анной Ахматовой, бывает в гостях у четы Гумилёвых.

Первая публикация — журнал «Аполлон», 1910 г., № 9. Печатался и в журналах «Гиперборей», «Новый Сатирикон» и др.

С ноября 1911 г. регулярно участвует в собраниях Цеха поэтов. В 1912 г. знакомится с А. Блоком. В конце 1912 г. входит в группу акмеистов. Дружбу с акмеистами (А.Ахматовой и Н.Гумилёвым) считал одной из главных удач своей жизни.

Поэтические поиски этого периода отразила дебютная книга стихов «Камень» (три издания: 1913, 1916 и 1923 годов, содержание менялось). Находится в центре поэтической жизни, регулярно публично читает стихи, бывает в «Бродячей собаке», знакомится с футуризмом.

В 1915 г.знакомится с Анастасией и Мариной Цветаевыми. В 1916 г.в жизнь О. Э. Мандельштама входит М.Цветаева.

* * *

О свободе небывалой

Сладко думать у свечи.

— Ты побудь со мной сначала,— Верность плакала в ночи,— Только я мою корону

Возлагаю на тебя,

Чтоб свободе, как закону, Подчинился ты, любя...

— Я свободе, как закону, Обручен, и потому

Эту легкую корону

Никогда я не сниму.

Нам ли, брошенным в пространстве,

Обреченным умереть,

О прекрасном постоянстве

И о верности жалеть!

1915

* * *

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочёл до середины:

Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи,-

На головах царей божественная пена,-

Куда плывете вы?

Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер - всё движется любовью.

Кого же слушать мне?

И вот Гомер молчит,

И море черное, витийствуя, шумит

И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

1915

И море, и Гомер - всё движется любовью…

После Октябрьской революции работает в газетах, в Наркомпросе, ездит по стране, публикуется в газетах, выступает со стихами, обретает успех. В 1919 г. Киеве знакомится с будущей женой, Надеждой Яковлевной Хазиной. В Гражданскую войну скитается с женой по России, Украине, Грузии; бывал арестован. В 1922 г. регистрирует брак с Н. Я. Хазиной.

Знакомство с Борисом Пастернаком.

Стихи времени Первой мировой войны и революции (1916—1920) составили вторую книгу «Tristia» («Скорбные элегии», заглавие восходит к Овидию), вышедшую в 1922 г.в Берлине. В 1923 го.выходит «Вторая книга» и с общим посвящением «Н. Х.» — жене. В 1922 г. в Харькове вышла отдельной брошюрой статья «О природе слова».

С мая 1925 по октябрь 1930 г. наступает пауза в поэтическом творчестве. В это время пишется проза, к созданному в 1923 г. «Шуму времени» (в названии обыгрывается блоковская метафора «музыка времени») прибавляется варьирующая гоголевские мотивы повесть «Египетская марка» (1927). На жизнь зарабатывает стихотворными переводами.

В 1928 г. печатается последний прижизненный поэтический сборник «Стихотворения», а также книга его избранных статей «О поэзии». В 1930 г. заканчивает работу над «Четвёртой прозой».

Н. Бухарин хлопочет о командировке Мандельштама в Армению После путешествия на Кавказ (Армения, Сухум, Тифлис) Осип Мандельштам возвращается к написанию стихов.

Поэтический дар Мандельштама достигает расцвета, однако он почти нигде не печатается. Заступничество Б. Пастернака и Н. Бухарина дарит поэту небольшие житейские передышки.

Самостоятельно изучает итальянский язык, читает в подлиннике «Божественную комедию». Программное поэтологическое эссе «Разговор о Данте» пишется в 1933 г. Мандельштам обсуждает его с А. Белым.

В «Литературной газете», «Правде», «Звезде» выходят разгромные статьи в связи с публикацией мандельштамовского «Путешествия в Армению» («Звезда», 1933, № 5).

В ноябре 1933 г.Осип Мандельштам пишет антисталинскую эпиграмму «Мы живём, под собою не чуя страны…» («Кремлёвский горец»), которую читает полутора десяткам человек.

Б. Л. Пастернак этот поступок называл самоубийством:

Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег. Здесь Мандельштам прочёл ему про кремлёвского горца. Выслушав, Пастернак сказал: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому».

Кто-то из слушателей доносит на Мандельштама.

В ночь с 13 на 14 мая 1934 г. Мандельштама арестовывают и отправляют в ссылку в Чердынь (Пермский край).Его сопровождает жена. В Чердыни О. Э. Мандельштам совершает попытку самоубийства (выбрасывается из окна). Н. Я.Мандельштам пишет во все советские инстанци, ко всем знакомым. При содействии Н.Бухарина Мандельштаму разрешают самостоятельно выбрать место для поселения. Мандельштамы выбирают Воронеж. Живут в нищете, изредка им помогают деньгами немногие неотступившиеся друзья. Время от времени О. Мандельштам подрабатывает в местной газете, в театре. В гостях у них бывают близкие люди, мать Надежды Яковлевны, артист В. Н. Яхонтов, А. Ахматова. Воронежский цикл стихотворений Мандельштама (т. н. «Воронежские тетради») счи тается вершиной его поэтического творчества.

В мае 1937 г. заканчивается срок ссылки и поэт неожиданно получает разрешение выехать из Воронежа. Они с женой возвращаются ненадолго в Москву. В заявлении секретаря Союза писателей СССР В. Ставского 1938 г.на имя наркома внутренних дел Н. И. Ежова предлагалось «решить вопрос о Мандельштаме», его стихи названы « похабными и клеветническими». Иосиф Прут и В.Катаев были названы в письме как «выступавшие остро» в защиту Мандельштама.

В начале марта 1938 г. супруги Мандельштам переезжают в профсоюзную здравницу Саматиха (Егорьевский район Московской области). Там же в ночь с 1 на 2 мая 1938 г. Осип Эмильевич был арестован вторично и доставлен на железнодорожную станцию Черусти, что находилась в 25 км от Саматихи. По этапу отправлен в лагерь на Дальний Восток.

Эпиграмма на Сталина

***

Мы живём, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца, -

Там припомнят кремлёвского горца

Его толстые пальцы, как червы, жирны,

А слова, как пудовые гири верны.

Тараканьи смеются усища,

И сияют его голенища.

А вокруг его сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычит.

Как подковы куст за указом указ -

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него, - то малина

И широкая грудь осетина.

Доведённый до отчаяния, загнанный в угол, он решил попробовать спасти жизнь ценой нескольких вымученных строк. Он решил написать ожидаемую от него "оду Сталину"

Вот как вспоминает об этом Надежда Яковлевна: "У окна в портнихиной комнате стоял квадратный стол, служивший для всего на свете. Осип, прежде всего, завладел столом и разложил стихи и бумагу… Для него это было необычайным поступком - ведь стихи он сочинял с голоса и в бумаге нуждался только в самом конце работы. Каждое утро он садился за стол и брал в руки карандаш: писатель как писатель. Но не проходило и получаса, как он вскакивал и начинал проклинать себя за отсутствие мастерства".

Ода Сталину

В результате явилась на свет долгожданная "Ода", завершающаяся торжественной концовкой:

И шестикратно я в сознаньи берегу

Свидетель медленный труда, борьбы и жатвы,

Его огромный путь через тайгу

И ленинский октябрь - до выполненной клятвы.

Правдивей правды нет, чем искренность бойца:

Для чести и любви, для доблести и стали.

Есть имя славное для сильных губ чтеца -

Его мы слышим и мы его застали.

Казалось бы, расчёт Сталина полностью оправдался. Стихи были написаны. Теперь Мандельштама можно было убить. Но Сталин ошибся.

Мандельштам написал стихи, возвеличивающие Сталина. И тем не менее план Сталина потерпел полный крах. Чтобы написать такие стихи, не надо было быт Мандельштамом. Чтобы получить такие стихи, не стоило вести всю эту сложную игру.

Мандельштам не был мастером. Он был поэтом. Он ткал свою поэтическую ткань не из слов. Этого он не умел. Его стихи были сотканы из другого материала .

***

За гремучую доблесть грядущих веков,

За высокое племя людей

Я лишился и чаши на пире отцов,

И веселья, и чести своей.

Мне на плечи кидается век-волкодав,

Но не волк я по крови своей,

Запихай меня лучше, как шапку, в рукав

Жаркой шубы сибирских степей.

Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,

Ни кровавых кровей в колесе,

Чтоб сияли всю ночь голубые песцы

Мне в своей первобытной красе,

Уведи меня в ночь, где течёт Енисей

И сосна до звезды достаёт,

Потому что не волк я по крови своей

И меня только равный убьёт.

За гремучую доблесть грядущих веков…

Мандельштам после ареста в 1938 г. Фотография НКВД

  Последняя фотография Осипа Мандельштама из архива Бутырской тюрьмы.

Письмо Брату:

"Дорогой Шура!

Я нахожусь - Владивосток,  СВИТЛ , 11-й барак.

Получил 5 лет за КРД по решению ОСО. Из Москвы из Бутырок этап выехал 9 сентября, приехал 12 октября.

Здоровье очень слабое. Истощён до крайности, исхудал, неузнаваем почти, но посылать вещи, продукты и деньги - не знаю, есть ли смысл.

Попробуйте все-таки. Очень мёрзну без вещей. Родная  Наденька , не знаю, жива ли ты, голубка моя.

Ты, Шура, напиши о  Наде  мне сейчас же.  Здесь транзитный пункт . В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка. Родные мои.

Целую вас. Ося.

Шурочка , пишу еще. Последние дни ходили на работу, и это подняло настроение. Из лагеря нашего, как транзитного, отправляют в постоянные.

Я, очевидно, попал в "отсев", и надо готовиться к зимовке. И я прошу пошлите мне радиограмму и деньги телеграфом".    Примечание :  СВИТЛ (УСВИТЛ)  - правление Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей.

В одном из юношеских стихотворений Мандельштам написал:   Неужели я настоящий И действительно смерть придет?

Осип Эмильевич Мандельштам скончался 27 декабря 1938 г. от тифа в пересыльном лагере Владперпункт (Владивосток). Тело Мандельштама до весны вместе с другими усопшими лежало непогребённым. Затем весь «зимний штабель» был захоронен в братской могиле.

"В июне сорокового года брата О [сипа] М [анделыштама], Шуру, вызвали в загс Бауманского района [г. Москвы] и вручили ему для меня свидетельство о смерти О.М. ,- пишет Н.Я. Мандельштам , вдова поэта.- Возраст - 47 лет, дата смерти - 27 декабря 1938 года. Причина смерти - паралич сердца. Это можно перефразировать: он умер, потому что умер. Ведь паралич сердца это и есть смерть... и еще прибавлено:

  артериосклероз ...»

Последнее письмо Надежды Яковлевны Мандельштам своему мужу Осипу Эмильевичу Мандельштаму

Ося, родной, далёкий друг! Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтёшь. Я пишу его в

пространство. Может, ты вернёшься, а меня уже не будет. Тогда это будет последняя память.

  Осюша - наша детская с тобой жизнь - какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь.

Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если увижу тучу?

Ты помнишь, как мы притаскивали в наши бедные бродячие дома-кибитки наши нищенские пиры? Помнишь, как хорош хлеб, когда он достался чудом и его едят вдвоем? И последняя зима в Воронеже. Наша счастливая нищета и стихи. Я помню, мы шли из бани, купив не то яйца, не то сосиски. Ехал воз с сеном. Было еще холодно, и я мерзла в своей куртке (так ли нам предстоит мерзнуть: я знаю, как тебе холодно). И я запомнила этот день: я ясно до боли поняла, что эта зима, эти дни, эти беды - это лучшее и последнее счастье, которое выпало на нашу долю.

Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка - тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой милый слепой поводырь...  Мы как слепые щенята тыкались друг в друга, и нам было хорошо. И твоя бедная горячешная голова и все безумие, с которым мы прожигали наши дни. Какое это было счастье - и как мы всегда знали, что именно это счастье. 

Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному - одной. Для нас ли неразлучных - эта участь? Мы ли - щенята, дети, - ты ли - ангел - ее заслужил? И дальше идет все. Я не знаю ничего. Но я знаю все, и каждый день твой и час, как в бреду, - мне очевиден и ясен. 

Ты приходил ко мне каждую ночь во сне, и я все спрашивала, что случилось, и ты не отвечал. 

Последний сон: я покупаю в грязном буфете грязной гостиницы какую-то еду. Со мной были какие-то совсем чужие люди, и, купив, я поняла, что не знаю, куда нести все это добро, потому что не знаю, где ты. 

Проснувшись, сказала Шуре: Ося умер. Не знаю, жив ли ты, но с того дня я потеряла твой след. Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня?

Знаешь ли, как люблю? Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе... Ты всегда

со мной, и я - дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, - я плачу, я плачу, я плачу. 

Это я - Надя. Где ты? Прощай.  Надя.

«Нежнее нежного…»

По рассказам лагерника Казарновского Мандельштам умер так:  

"Однажды, несмотря на крики и понукания, О.М. не сошел с нар. В те дни мороз крепчал... Всех погнали чистить снег, и О.М. остался один. Через несколько дней его сняли с нар и увезли в больницу. Вскоре Казарновский услышал, что О.М. умер и его похоронили, вернее, бросили в яму... Хоронили, разумеется, без гробов, раздетыми, если не голыми, чтобы не пропадало добро, по нескольку человек в одну яму - покойников всегда хватало,- и каждому к ноге привязывали бирку с номерком".

  Биолог Меркулов говорил, что Мандельштам умер в первый же год пребывания в лагере до открытия навигации, то есть до мая или июня 1939 г. Меркулов подробно передал Н. Мандельштам свой разговор с лагерным врачом. Врач, в частности, сказал, что спасти О.М. не удалось из-за невероятного истощения. Эта версия сходится с утверждениями Казарновского, что Мандельштам в лагере почти ничего не ел, боясь, что его отравят.  

Некто Р., тоже поэт, приводит третью версию гибели Мандельштама. "Ночью, рассказывает Р., постучали в барак и потребовали "поэта". Р. испугался ночных гостей - чего от него хочет шпана? Выяснилось, что гости вполне доброжелательны и попросту зовут его к умирающему, тоже поэту. Р. застал умирающего,

т. е.  Мандельштама , в бараке на нарах. Был он не то в бреду, не то без сознания, но при виде Р. сразу пришёл в себя, и они всю ночь проговорили. К утру О.М. умер, и Р. закрыл ему глаза. Дат, конечно, никаких, но место указано правильно - "Вторая речка", пересыльный лагерь под Владивостоком".

«Трупы накапливали в ординаторской палатке, а потом партиями вывозили. Мёртвые тела втаптывали в каменный ров, в одну могилу. Копать их было очень тяжело...» -из воспоминаний Ю.Моисеенко.

( Как известно, в последние месяцы своей жизни Мандельштам сочинил несколько стихотворных фрагментов, самым известным из которых является 

Чёрная ночь, душный барак,

жирные вши… )

У Мандельштама нет учителя. Я не знаю в мировой поэзии подобного факта. Мы знаем истоки Пушкина и Блока, но кто укажет, откуда донеслась до нас эта новая божественная гармония, которую называют стихами Осипа Мандельштама! Анна Ахматова

***

Поедем в Царское Село! Там улыбаются мещанки, Когда уланы после пьянки Садятся в крепкое седло... Поедем в Царское Село! Казармы, парки и дворцы, А на деревьях — клочья ваты, И грянут «здравия» раскаты На крик — «здорово, молодцы!» Казармы, парки и дворцы... Одноэтажные дома, Где однодумы-генералы Свой коротают век усталый Читая «Ниву» и Дюма... Особняки — а не дома! Свист паровоза... Едет князь. В стеклянном павильоне свита!.. И, саблю волоча сердито, Выходит офицер, кичась, — Не сомневаюсь — это князь... И возвращается домой — Конечно, в царство этикета — Внушая тайный страх, карета С мощами фрейлины седой, Что возвращается домой...

Ленинград

Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,

До прожилок, до детских припухлых желёз.

Ты вернулся сюда, так глотай же скорей

Рыбий жир ленинградских речных фонарей,

Узнавай же скорее декабрьский денёк,

Где к зловещему дёгтю подмешан желток.

Петербург! я ещё не хочу умирать!

У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня ещё есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице чёрной живу, и в висок

Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,

Шевеля кандалами цепочек дверных.

Памятник О.  Мандельштаму  в С.-Петербурге. " Я   вернулся   в   мой   город  (2007, автор – В. Бухаев)

Я буду метаться по табору улицы тёмной За веткой черёмухи в чёрной рессорной карете, За капором снега, за вечным, за мельничным шумом...

Я только запомнил каштановых прядей осечки, Придымлённых горечью, нет - с муравьиной кислинкой, От них на губах остаётся янтарная сухость.

В такие минуты и воздух мне кажется карим, И кольца зрачков одеваются выпушкой светлой, И то, что я знаю о яблочной, розовой коже...

Но всё же скрипели извозчичьих санок полозья, B плетёнку рогожи глядели колючие звёзды, И били вразрядку копыта по клавишам мёрзлым.

И только и свету, что в звёздной колючей неправде, А жизнь проплывёт театрального капора пеной; И некому молвить: 'Из табора улицы тёмной...'

Весна 1925

Памятник О.Мандельштаму в Москве. (2008, авторы – Е. Мунц и Д. Шаховской, архитектор А. Бродский)

* * *

Дано мне тело - что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,

В темнице мира я не одинок.

На стёкла вечности уже легло

Моё дыхание, моё тепло. Запечатлеется на нём узор, Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть

Узора милого не зачеркнуть.

1909

Памятник русскому поэту  Осипу Мандельштаму  работы приморского скульптора Валерия Ненаживина

NOTRE DAME

Где римский судия судил чужой народ,

Стоит базилика,- и, радостный и первый,

Как некогда Адам, распластывая нервы,

Играет мышцами крестовый лёкий свод.

Но выдает себя снаружи тайный план:

Здесь позаботилась подпружных арок сила,

Чтоб масса грузная стены не сокрушила,

И свода дерзкого бездействует таран.

Стихийный лабиринт, непостижимый лес,

Души готической рассудочная пропасть,

Египетская мощь и христианства робость,

С тростинкой рядом - дуб, и всюду царь - отвес.

Но чем внимательней, твердыня Notre Dame,

Я изучал твои чудовищные рёбра,

Тем чаще думал я: из тяжести недоброй

И я когда-нибудь прекрасное создам.

1912

Tristia

Я изучил науку расставанья

И я люблю обыкновенье пряжи:

В простоволосых жалобах ночных.

Жуют волы, и длится ожиданье,

Снует челнок, веретено жужжит.

Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,

Последний час веселий городских,

И чту обряд той петушиной ночи,

Уже босая Делия летит.

О, нашей жизни скудная основа,

Когда, подняв дорожной скорби груз,

Куда как беден радости язык!

Глядели в даль заплаканные очи,

Всё было встарь, всё повторится снова,

И женский плач мешался с пеньем муз.

И сладок нам лишь узнаванья миг.

Кто может знать при слове "расставанье",

Да будет так: прозрачная фигурка

Какая нам разлука предстоит,

На чистом блюде глиняном лежит,

Что нам сулит петушье восклицанье,

Когда огонь в Акрополе горит,

Как беличья распластанная шкурка,

И на заре какой-то новой жизни,

Склонясь над воском, девушка глядит.

Когда в сенях лениво вол жует,

Не нам гадать о греческом Эребе,

Зачем петух, глашатай новой жизни,

Для женщин воск, что для мужчины медь.

На городской стене крылами бьет?

Нам только в битвах выпадает жребий,

А им дано гадая умереть.

1918

Я скажу это начерно, шёпотом…

Я скажу это начерно, шёпотом

Потому что ещё не пора:

Достигается потом и опытом

Безотчётного неба игра.

И под временным небом чистилища

Забываем мы часто о том,

Что счастливое небохранилище -

Раздвижной и прижизненный дом.

* * *

Только детские книги читать,

Только детские думы лелеять,

Все большое далеко развеять,

Из глубокой печали восстать.

Я от жизни смертельно устал,

Ничего от неё не приемлю,

Но люблю мою бедную землю,

Оттого что иной не видал.

Я качался в далёком саду

На простой деревянной качели,

И высокие тёмные ели

Вспоминаю в туманном бреду.

Импрессионизм

Художник нам изобразил

Глубокий обморок сирени

И красок звучные ступени

На холст, как струпья, положил.

Он понял масла густоту -

Его запекшееся лето

Лиловым мозгом разогрето,

Расширенное в духоту.

А тень-то, тень все лиловей,

Свисток иль хлыст, как спичка, тухнет,-

Ты скажешь: повара на кухне

Готовят жирных голубей.

Угадывается качель,

Недомалеваны вуали,

И в этом солнечном развале

Уже хозяйничает шмель.

Только детские книги читать…

*** Невыразимая печаль Открыла два огромных глаза, Цветочная проснулась ваза И выплеснула свой хрусталь. Вся комната напоена Истомой - сладкое лекарство! Такое маленькое царство Так много поглотило сна. Немного красного вина, Немного солнечного мая - И, тоненький бисквит ломая, Тончайших пальцев белизна. Май, 1909

О.Мандельштам

Улица Мандельштама

Это какая улица?

Улица Мандельштама.

Что за фамилия чёртова -

Как её ни вывёртывай,

Криво звучит, а не прямо.

Мало в нём было линейного,

Нрава он был не лилейного,

И потому эта улица,

Или, верней, эта яма

Так и зовётся по имени

Этого Мандельштама...

Работа учителя литературы

Афанасьевой Т.А.

Использованы материалы:

• http ://server.audiopedia.su:8888/staroeradio/images/pics/014607.jpg
• http://rupoem.ru/mandelshtam/all.aspx
• http://www.stihi.ru/pics/2016/07/01/6668.jpg
• http://www.moscow365.com/wp-content/uploads/2016/06/ Надежда-Хазина-в-замужетсве-Мандельштам-в-Жекулинской-гимназии-462 x700.jpg
• http://birmaga.ru/dosta/ Я%20рождён%20в%20ночь%20с%20второго%20на%20третье%20Января%20в%20девяносто%20одном a/174012_html_me67727b.jpg
• https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/5b/ Наде́жда_Я́ковлевна_Мандельшта́м. jpg
• http://www.liveinternet.ru/users/amymone/post161639291/#
• https://vk.com/nadezhda_mandelstam?z=photo-12269_328229726%2Fwall-78440177_10
• https://otvet.mail.ru/question/79174360
• http://www.liveinternet.ru/users/4373400/post256858277/#
• https://ru.wikipedia.org/wiki/ Памятник_Осипу_Мандельштаму_ (Москва)
• http://1938.livejournal.com/8374.html