История опечаток. Часть 6: Вражеская работа нашей  печати, или "Излюбленный до умопомрачения".

История опечаток. Часть 6: Вражеская работа нашей печати, или "Излюбленный до умопомрачения".

С первых лет советской власти борьба с опечатками была поставлена на государственный уровень. За опечатки закрывали "буржуазные" газеты, а если опечатка проскакивала в своей, большевистской печати — журналистов вполне могли посадить под арест. "Он как раз сидел в ЧК, наш славный секретарь, получив "административно" двадцать суток за какую-то досадную опечатку, в которой усмотрели "дерзкую сатиру". " — это из очерка о временах гражданской войны, написанного известным журналистом 1920-х А. Зоричем.    

Аналогичный случай времён гражданской приводит в своих воспоминаниях Николай Полетика, будущий профессор Ленинградского университета: "Мне удалось получить работу корректора в военной газете. Зарплата в счёт не шла, но корректору давался красноармейский паёк, а в эти дни хлеб был основным продуктом питания. Я проработал в газете несколько дней, но затем от редактора газеты, уехавшего на фронт, пришла телеграмма с приказом арестовать меня за допущенную в корректуре ошибку. Мне с трудом удалось доказать, что ошибку я выправил, но наборщик не выправил её в тексте набора. После этого я бросил работу в газете, и никакие пайки не могли больше соблазнить меня".    

А в 1930-е годы был издан приказ начальника Главлита СССР (цензурного ведомства той поры), предписывавший искоренить опечатки напрочь. В связи с этим пятое издание "Книжки для автора об изготовлении рукописи" Лазаря Гессена было в 1936 году запрещено — ведь составитель её легкомысленно уверял, что "опечатки, к сожалению, являются почти неизбежной принадлежностью книги". И он же советовал: "Не следует перегружать список опечаток очевидными ошибками. Помещать следует лишь те, которые могут ввести в заблуждение".    

Легкомысленного Гессена и его единомышленников вспоминали и позже. В солидном "Руководстве по книжной корректуре" Николая Филиппова, вышедшем в 1938 году, было решительно заявлено: "Опечатки в книге иногда пытаются рассматривать как неизбежное зло. и на этом основании некоторые издательские работники умывают руки и со спокойной совестью допускают этот вид брака в книге, журнале, газете. Подобное неправильное отношение к опечаткам объясняется большей частью недооценкой того значения, которое они имеют".    

Сам Николай Николаевич Филиппов, конечно, от недооценки был далёк. Он представил целую классификацию опечаток по степени их опасности. К относительно безвредным (но производящим "мало приятное впечатление") отнёс опечатки, не меняющие значения слов. Более вредными признал те, в результате которых слова теряют смысл: "Таковы опечатки вроде: "викогда" вместо "никогда"; "прилгг" вместо "прилё"; "звоичей" вместо "звончей" и т. п." И уж бесспорно вредными и недопустимыми счёл опечатки, придающие словам некий новый смысл: "Таковы опечатки вроде: "над нами" вместо "над ними"; "боязни" вместо "болезни"; "в нём" вместо "в ней"; "Франции" вместо "Фракии"; "несчастные" вместо "несчётные"; "грежу я" вместо "грожу я"; "запаса вместо эпоса".    

А мы после знакомства с Филипповым перейдём к оригиналу всех этих замечательных слов о враждебных опечатках. В 1937 году увидела свет статья П. Винокурова "О некоторых методах вражеской работы в печати". Вначале она вошла в сборник с красноречивым названием "О методах и приёмах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры". А потом была перепечатана отдельной брошюрой — ввиду значимости. Цитата из этого бессмертного труда будет длинна, но сокращать её грех: первоисточник!            

"Опечатки и поправки к ним всегда были бичом редакций газет и журналов и книгоиздательств.    

Особенно широкое распространение опечатки получили за последние два-три года. Причём опечатки эти в значительной своей части отличались от прежних, обычных опечаток тем, что они искажали смысл фразы в антисоветском духе.    

Чаще всего техника опечаток такова: заменяются одна-две буквы в одном слове или выбрасывается одна буква, и фраза в целом приобретает контрреволюционный смысл. Скажем, вместо слова "вскрыть" набирается "скрыть"; вместо "грозное предупреждение" — "грязное предупреждение"; вместо "брестский мир" — "братский мир" и т. д.    

Часто "пропадает" отрицание "не" или "невинным" образом снимается или переставляется запятая, и всё это делается с определённым умыслом — грубо извратить смысл.    

Враг прибегает ко всем этим ухищрениям и маскировке там, где ослаблена бдительность. Имеется немало фактов замены в тексте газетного или книжного оригинала целых слов или появления новых, "невесть откуда взявшихся" слов и фраз. Вместо слова "социализм" набирается, а иногда проникает в печать "капитализм"; "испанский народ" превращается в "фашистский народ"; "враги народа" — в "друзья народа"; "теоретический уровень" — в "террористический уровень" и т. д.    

Природа всех этих, с позволения сказать, "опечаток" совершенно ясна и в комментариях не нуждается".            

В русле этой статьи трудился не только Н.Н. Филиппов. Главлит, цензурное ведомство страны, рассылал на места свои соответствующие инструкции и приказы. Требовал: "Каждый случай так называемых "опечаток", политически искажающих текст, должен быть тщательно расследован, независимо от того, попал такой искажённый текст в печать или выпуск его был своевременно предотвращён."    Да уж, расследовали. И с виновниками, как правило, поступали жёстко. Автору известен лишь один случай, когда советская политически значимая опечатка была воспринята "со знаком плюс" — послужила своего рода руководством к действию. Случилось это в 1919 году: наборщик газеты "Правда" напечатал слово "Ильичём" через "ё" (хотя по правилам полагалось бы через "о"). Опечатка была канонизирована: с той поры отчество Владимира Ильича Ленина стало писаться в творительном падеже через "ё". Тогда как любой другой Ильич оставался как и прежде — Ильичом.

Назван Владимир Ильич — и, стало быть, пришла пора вспомнить об опечатках, связанных с его именем, а также с именами его знаменитейших соратников.    

Ленину доставалось от опечаток не раз — не только в советские годы, но и в дореволюционную пору. В 1909 году, например, в Москве была издана его знаменитая книга "Материализм и эмпириокритицизм". Ильич жил тогда в Париже, активно переписывался с Москвой и выслал из своего далёка аж 12 списков замеченных им опечаток. Однако все исправить не смогли, и в конце книги был приложен свой, издательский список опечаток.    

А потом уж началось советское время — то самое, когда, по признанию Н.Н. Филиппова, "квалификация наших издательских и типографских работников" не всегда соответствовала должному уровню. Четвёртый том сочинений Ленина, изданный в 1919 году, вышел со списком опечаток на 11 страницах. Сам автор пометил на корректуре тома: "Опечаток много".    

На следующий год, в 1920-м, в свет вышла ленинская брошюра "О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибке Троцкого". На обложке её Ленин пометил: "См. с. 17 смешная опечатка". Опечатка и вправду вышла забавная: на семнадцатой странице оказалась фраза "По вопросу о демократии ничего кроме обычного бюрократизма не надо". Ленин, конечно, не был горячим апологетом бюрократизма, он писал о демократизме.    

Есть другие примеры ленинских опечаток. Долгое время, например, в его "Заметках публициста" печаталась загадочная фраза: "Кадетский врач готов считать пульс акомолу." На самом деле врач готов был считать пульс "секомому" — кадету, подвергнутому телесным наказаниям.    

В другой ленинской статье печаталось: "живая буржуазия готова на все дикости, зверства и преступления". Фраза в устах Ленина не удивительна, но отчего буржуазия "живая"? А она не живая — "гнилая"! Опечатка была впервые исправлена только в пятом издании сочинений Ленина — самом выверенном и точном. Впрочем, и это издание не обошлось без своих опечаток: хотя сами труды напечатаны были точно, но к справочному тому свою errata приложить пришлось.    

И ещё тройка примечательных опечаток, связанных с именем Ленина.    "Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб.": так в 1937 году была набрана фраза в романе Алексея Толстого "Хлеб". Вообще-то Ленину полагались ногти, но троцкистско-бухаринские шпионы пробрались в издательство "Молодая гвардия" и коварно подменили букву. Опечатку заметили только в типографии, но исправить успели.    

В январе 1947 года журнал "Молодой колхозник" сообщил ошеломлённым читателям, что "в 1920 г. В. И. Ленин окотился в Брянских лесах". Самые проницательные догадались: окотиться Ильич вряд ли мог, но вот охотиться — вполне.    

А в брежневские 1970-е годы публицист Григорий Рыклин издал книгу "Если память мне не изменяет." Там он писал об антисоветских фельетонах Аркадия Аверченко "Дюжина ножей в спину революции" и упомянул заодно ленинскую статью об этих фельетонах. Была у Рыклина и такая фраза: "Владимир Ильич, говоря об этой книжке "излюбленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко", смеётся над невежеством писателя."    

Нетрудно догадаться, что налицо очевидная опечатка: ну не может быть Аверченко "излюбленным до умопомрачения". У Ленина он был "озлобленным почти до умопомрачения"! Опечатку в книге Рыклина заметили лишь после выхода второго издания — и заметили случайно.        

Ленин от опечаток страдал немало, но боролся с ними только на страницах своих книг. А вот Лев Троцкий, сподвижник Ильича, публично объявил опечаткам бой. В 1919 году он написал пламенный призыв "Товарищам-печатникам с фронта", где особо отметил: "Товарищи-печатники, наша типографская техника ужасна. Количество опечаток, перепутанных строк неисчислимо".    

Тем не менее, как уверял Борис Бажанов, в ту пору технический секретарь Политбюро ЦК ВКП(б), Сталину с его сподвижниками принесли победу именно опечатки. Методика была использована нехитрая, но весьма эффективная. Сталинский выдвиженец Амаяк Назаретян был назначен заведующим партийным отделом газеты "Правда" — той самой, по которой "сверяли шаг" все коммунисты. Стекавшиеся в отдел отчёты о голосованиях парторганизаций чуть-чуть подправлялись.    

"Работа Назаретяна очень проста. На собрании такой-то ячейки за ЦК голосовало, скажем, 300 человек, против — 600; Назаретян переправляет: за ЦК — 600, против — 300. Так это и печатается в "Правде". И так по всем организациям. Конечно, ячейка, прочтя в "Правде" ложный отчёт о результатах её голосования, протестует, звонит в "Правду", добивается отдела партийной жизни. Назаретян вежливо отвечает, обещает немедленно проверить. По проверке оказывается, что "вы совершенно правы, произошла досадная ошибка, перепутали в типографии; знаете, они очень перегружены; редакция "Правды" приносит вам свои извинения; будет напечатано исправление". Каждая ячейка полагает, что это единичная ошибка, происшедшая только с ней."    

Ну а партийные читатели "Правды" были уверены: большинство — на стороне Сталина. И сами спешили голосовать за будущего победителя. Хотя в конце концов история вскрылась и грянул скандал на Политбюро – дело было уже сделано. Благодаря "случайным опечаткам" перелом в настроениях произошёл: "Машина пошла в обратную сторону, большинство переходит на сторону ЦК, оппозиция потерпела поражение".            

Однажды Сталину доложили, что одна советская газета в информации о приёме посла Польши допустила опечатку: "Товарищ Сталин принял польского осла". Сталин добродушно заметил: "Не будем наказывать газету. Она напечатала правду".    

© Исторический анекдот            

Вряд ли Иосиф Виссарионович был бы так добродушен, если бы опечатка касалась его собственной персоны. А такие опечатки случались, и не раз. Скажем, в 1938 году районная газета "Колхозный путь" (Псковская область) сумела разом задеть и Сталина, и его сподвижника Ворошилова. Климент Ворошилов был назван в газете Алиментом, а во фразе "Сталин у избирательной урны" поменялась всего одна буква, но смысл стал совсем иным: "Сталин у избивательной урны". Был ли в этих опечатках злой умысел, выяснять взялся вездесущий НКВД.    

Годом раньше двусмысленную опечатку допустила ленинградская спортивная газета "Спартак". В одном из репортажей она сообщила: "мелкий тоскливый вождь сеял над зеркальным прудом стадиона". Подразумевался, конечно, дождь, но бдительные товарищи заметили диверсию. Вождь-то в 1937-м был один, и почему это он стал "мелким тоскливым"? Конечно же, и на этот вопрос пришлось кому-то ответить.    

Уже в 1940-е годы в московских "Известиях" мелькнула ещё одна опечатка. Вот как рассказывал об этом известный журналист Мэлор Стуруа, в ту пору известинец: "В словах "мудрый вождь" пропала буква "р". И обнаружили это не наши корректоры, а когда уже читали в ЦК. Быстро позвонили, весь тираж, разумеется, под нож, что было в киосках, всё изъяли, и всех, начиная от заместителя главного редактора, всех, кто дежурил, по цепочке выгнали с работы".    

А как коверкали фамилию вождя на страницах советских газет! Слалин, Смалин, Салин. даже "Сралин". Любая такая опечатка — страшный сон журналиста, живущего при тоталитарном режиме. Пишут, что такое случилось в газете "Сочинская правда": там было напечатано "Салин" — и редактор газеты Владимир Уманский был немедленно арестован.            

"Есть в газетном деле одна закономерность: стоит пропустить единственную букву — и конец. Обязательно выйдет либо непристойность, либо — хуже того — антисоветчина. (А бывает и то и другое вместе).    

Взять, к примеру, заголовок: "Приказ главнокомандующего".    

"Главнокомандующий" — такое длинное слово, шестнадцать букв. Надо же пропустить именно букву "л". А так чаще всего и бывает.    

Или: "Коммунисты осуждают решения партии" (вместо — "обсуждают").    

Или: "Большевистская каторга" (вместо — "когорта").    

Как известно, в наших газетах только опечатки правдивы".    

© Сергей Довлатов. "Наши".            

Не знаю, как насчёт обсуждения, но вот насчёт "каторги" и "гавнокомандующего" (то есть того же Сталина) Довлатов ничего не сочинил.    

"Гавнокомандующий" — это вообще одна из самых знаменитых опечаток, под стать вороне, украсившей голову свежеиспечённого монарха. Допустила преступную оплошность газета "Коммунист" – не какая-нибудь скромная районка, а орган Красноводских обкома и горкома партии, что находились в городе Красноводск Туркменской ССР. Причём случилось это в разгар военного времени, 14 мая 1943 года: буква "л" выпала из слова "главнокомандующий" в статье с довольно-таки нейтральным названием "Водному транспорту воинскую дисциплину".    

В самом "Коммунисте", надо сказать, воинской дисциплины было ещё меньше, чем на водном транспорте. Не случайно 2 марта 1943 года он отличился ещё раз: перепечатал тассовскую информацию "Американские газеты о задачах стратегии союзников" и не только напечатал вместо слова "показали" — "покаали", но и в слове "Сталинград" пропустил букву "р".    

"Сталингад", да ещё после "гавнокомандующего" — это было уже слишком. Весть об опечатках дошла до Москвы, начальник цензурного ведомства сообщил о случившемся в ЦК партии и в наркомат госбезопасности. С редактором газеты М. Дмитриевым поступили по законам военного времени.

Продолжение следует.

© Автор: Д.Ю. Шерих. "А" упало, "Б" пропало. Занимательная история опечаток".

Взято из группы "Библиотеки прошлого".