Литературный дневник для любителей поэзии Цветаевой, Тушновой и др.

Должно быть - за той рощей

Деревня, где я жила,

Должно быть любовь проще

И легче, чем я ждала.

- Эй, идолы, чтоб вы сдохли! –

Привстал и занес кнут,

И окрику вслед – охлест,

И вновь бубенцы поют.

Над валким и жалким хлебом

За жердью встает – жердь,

И проволока под небом

Поет и поет смерть.

***

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,

Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,

Оттого что я о тебе спою – как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца –

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,

Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя – замолчи! –

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты –

О проклятие! – у тебя остаешься – ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир, -

Оттого что мир – твоя колыбель и могила – мир!

***

В черном небе – слова начертаны –

И ослепли глаза прекрасные…

И не страшно нам ложе смертное,

И не сладко нам ложе страстное.

В поте – пишущий, в поте – пашущий!

Нам знакомо иное рвение:

Легкий огнь, над кудрями пляшущий, -

Дуновение – вдохновения!

***

Умирая, не скажу: была.

И не жаль, и не ищу виновных.

Есть на свете поважней дела

Страстных бурь и подвигов любовных.

Ты – крылом стучавший в эту грудь,

Молодой виновник вдохновенья –

Я тебе повелеваю: - будь!

Я – не выйду из повиновенья.

***

Сказавши всем страстям: прости –

Прости и ты.

Обиды наглоталась всласть.

Как хлещущий библейский стих,

Читаю я в глазах твоих:

«Дурная страсть!»

В руках, тебе несущих есть,

Читаешь – лесть.

И смех мой – ревность всех сердец! –

Как прокаженный бубенец –

Гремит тебе.

И по тому, как в руки вдруг

Кирку берешь – чтоб рук

Не взять (не те же ли цветы?),

Так ясно мне – до тьмы в очах! –

Что не было в твоих стадах

Черней – овцы.

Есть остров – благостью Отца, -

Где мне не надо бубенца,

Где черный пух –

Вдоль каждой изгороди. – Да. –

Есть в мире - черные стада.

Другой пастух.

***

Не упокоюсь, пока не увижу.

Не успокоюсь, пока не услышу.

Вашего взора пока не увижу,

Вашего слова пока не услышу.

Что-то сходится — самая малость!

Кто мне в задаче исправит ошибку?

Солоно-солоно сердцу досталась

Сладкая-сладкая Ваша улыбка!

— Дура — мне внуки на урне напишут

И повторю — упрямо и слабо:

Не упокоюсь, пока не увижу.

Не успокоюсь, пока не услышу

***

Открываю томик одинокий –

Томик в переплете полинялом.

Человек писал вот эти строки.

Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и любил иначе,

И в столетьях мы не повстречались.

Если я от этих строчек плачу,

Значит, мне они предназначались.

Не отрекаются любя.

Ведь жизнь кончается не завтра.

Я перестану ждать тебя,

А ты придешь совсем внезапно.

А ты придешь, когда темно,

Когда в стекло ударит вьюга,

Когда припомнишь, как давно

Не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,

Не полюбившейся когда-то,

Что переждать не сможешь ты

Трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти

Трамвай, метро, не знаю что там.

И вьюга заметет пути

На дальних подступах к воротам.

А в доме будет грусть и тишь,

Хрип счетчика и шорох книжки,

Когда ты в двери постучишь,

Взбежав наверх без передышки.

За это можно все отдать,

И до того я в это верю,

Что трудно мне тебя не ждать

Весь день, не отходя от двери.

Вот это и есть настоящее, да?

Вот эта тоска, темнота и вода,

Бегущая с крыш по ста желобам,

Спросонок бормочущая в канавах,

Где, скорчившись, спят нерожденные травы,

Где хлюпает глина со льдом пополам.

Весна по проселкам и городам

Проходит, тяжелые слезы роняя…

Тоска, подступающая к губам,

Тебя никому, ни за что не отдам,

На самое светлое не променяю.

Лежи до поры нерастаявшим льдом.

Я помню,

Я знаю,

Что будет потом!

Ночь в горах

Мы ступаем по блеску лунному,

Я и спутник случайный мой.

Ночь холодная,

Ночь безумная

В лунном инее, как зимой.

Тускло теплятся

Горы снежные,

Невесомые под луной…

Небо прежнее.

Звезды прежние.

Крылья прежние за спиной!

Два моих молодых крыла…

Как забыть я о них могла?

Через скалы,

Ручьев промоины,

Речки скомканную парчу

«Все доступно,

И все дозволено!» -

Пожелаю

И полечу!

Под ногами – трава несмятая

В ледяной голубой росе.

А душа-то –

У всех крылатая.

Только знают про то

Не все.

Всегда так было

И так будет:

Ты забываешь обо мне порой,

Твой скучный взгляд

Порой мне сердце студит…

Но у тебя ведь нет такой второй!

Несвойственна любви красноречивость,

Боюсь я слов красивых, как огня.

Я от тебя молчанью научилась,

И ты к терпенью

Приучил меня.

Нет, не к тому, что родственно бессилью,

Что вызвано покорностью судьбе,

Нет, не к тому, что сломанные крылья

Даруют в утешение тебе.

Ты научил меня терпенью поля,

Когда земля суха и горяча,

Терпенью трав, томящихся в неволе

До первого весеннего луча,

Ты научил меня терпенью птицы,

Готовящейся в дальний перелет,

Терпенью всех, кто знает,

Что случится,

И молча неминуемого ждет.

Счастливо и необъяснимо

Происходящее со мной:

Не радость, нет – я не любима –

И не весна тому виной.

Мир непригляден, бесприютен,

Побеги спят,

И корни спят,

И день мой труден,

И взгляд мне горести слепят…

Я говорю с тобой стихами,

Остановиться не могу.

Они, как слезы, как дыханье,

И, значит, я ни в чем не лгу…

Все, что стихами, - только правда,

Стихи, как ветер, как прибой,

Стихи – высокая награда

За все, что отнято тобой!

Я прощаюсь с тобою

У последней черты.

С настоящей любовью,

Может, встретишься ты.

Пусть иная, родная,

Та, с которою – рай,

Все равно заклинаю:

Вспоминай! Вспоминай!

Вспоминай меня, если

Хрустнет утренний лед,

Если вдруг в поднебесье

Прогремит самолет,

Если вихрь закурчавит

Душных туч пелену,

Если пес заскучает,

Заскулит на луну,

Если рыжие стаи

Закружит листопад,

Если за полночь ставни

Застучат невпопад,

Если утром белесым

Закричат петухи,

Вспоминай мои слезы,

Губы, руки, стихи…

Позабыть не старайся,

Прочь из сердца гоня,

Не старайся,

Не майся, -

Слишком много меня!

Мне говорят:

Нету такой любви.

Мне говорят:

Как все,

Так и ты живи!

Больно многого хочешь,

Нету людей таких.

Зря ты только морочишь

И себя и других!

Говорят: зря грустишь,

Зря не ешь и не спишь,

Не глупи!

Все равно ведь уступишь,

Так уж лучше сейчас

Уступи!

…А она есть.

Есть.

Есть.

А она – здесь,

Здесь,

Здесь,

В сердце моем

Теплым живет птенцом,

В жилах моих

Жгучим течет свинцом.

Это она – светом в моих глазах.

Это она – солью в моих слезах,

Зрение, слух мой,

Грозная сила моя,

Солнце мое,

Горы мои, моря!

От забвенья – защита,

От лжи и поверья – броня…

Если ее не будет,

Не будет меня!

…А мне говорят:

Нету такой любви.

Мне говорят:

Как все,

Так и ты живи!

А я никому души

Не дам потушить.

А я и живу, как все

Когда-нибудь

Будут жить!

Пускай лучше ты не впустишь меня,

Чем я не открою двери.

Пускай лучше ты обманешь меня,

Чем я тебе не поверю.

Пускай лучше я в тебе ошибусь,

Чем ты ошибешься во мне.

Пускай лучше я на дне окажусь,

Чем ты по моей вине.

Пока я жива,

Пока ты живой,

Последнего счастья во имя,

Быть солнцем хочу

Над твоей головой,

Землей –

Под ногами твоими.

А знаешь, все еще будет!

Южный ветер еще подует,

И весну еще наколдует,

И память перелистает,

И встретиться нас заставит,

И еще меня на рассвете

Губы твои разбудят.

Понимаешь, все еще будет!

В сто концов убегают рельсы,

Самолеты уходят в рейсы,

Корабли снимаются с якоря…

Если б помнили это люди,

Чаще думали бы о чуде,

Реже бы люди плакали.

Счастье – что оно? Та же птица:

Упустишь и не поймаешь.

А в клетке ему томиться

Тоже ведь не годится,

Трудно с ним, понимаешь?

Я его не запру безжалостно, крыльев не искалечу.

Улетаешь?

Лети, пожалуйста…

Знаешь, как отпразднуем

Встречу!

Я желаю тебе добра

Улыбаюсь, а сердце плачет

В одинокие вечера.

Я люблю тебя.

Это значит –

Я желаю тебе добра.

Это значит, моя отрада,

Слов не надо,

И встреч не надо,

И не надо моей печали,

И не надо твоей тревоги,

И не надо, чтобы в дороге

Мы рассветы с тобой встречали.

Вот и старость вдали маячит,

И о многом забыть пора…

Я люблю тебя.

Это значит –

Я желаю тебе добра.

Значит, как мне тебя покинуть,

Как мне память из сердца вынуть,

Как не греть твоих рук озябших,

Непосильную ношу взявших?

Кто же скажет, моя отрада,

Что нам надо,

А что не надо,

Посоветует, как же быть?

Нам никто об этом не скажет,

И никто пути не укажет,

И никто узла не развяжет…

Кто сказал, что легко любить?

Хмурую землю

Стужа сковала,

Небо по солнцу

Затосковало.

Утром темно,

И в полдень темно,

А мне все равно,

Мне все равно!

А у меня есть любимый, любимый,

С повадкой орлиной,

С душой голубиной,

С усмешкою дерзкой,

С улыбкою детской,

На всем белом свете

Один-единый.

Он мне и воздух,

Он мне и небо,

Все без него бездыханно

И немо…

А он ничего про это не знает,

Своими делами и мыслями занят,

Пройдет и не взглянет,

И не оглянется,

И мне улыбнуться

Не догадается.

Лежат между нами

На веки вечные

Не дальние дали –

Годы быстротечные,

Стоит между нами

Не море большое –

Горькое горе,

Сердце чужое.

Вовеки нам встретиться

Не суждено…

А мне все равно,

Мне все равно,

А у мне есть любимый, любимый!

Все в доме пасмурно и ветхо,

Скрипят ступени, мох в пазах…

А за окном – рассвет

И ветка

В аквамариновых слезах.

А за окном

Кричат вороны,

И страшно яркая трава,

И погромыхиванье грома,

Как будто валятся дрова.

Смотрю в окно,

От счастья плача,

И, полусонная еще,

Щекою чувствую горячей

Твое прохладное плечо…

Но ты в другом, далеком доме

И даже в городе другом.

Чужие властные ладони

Лежат на сердце дорогом.

…А это все – и час рассвета,

И сад, поющий под дождем, -

Я просто выдумала это,

Чтобы побыть

С тобой вдвоем.

Почему говорится:

«Его не стало»,

Если мы ощущаем его

Непрестанно,

Если любим его,

Вспоминаем,

Если –

Это мир, это мы

Для него

Исчезли.

Неужели исчезнут

И эти ели

И этот снег

Навсегда растает?

Люди любимые,

Неужели

Вас

У меня не станет?

Не боюсь, что ты меня оставишь
для какой-то женщины другой,
а боюсь я,
что однажды станешь
ты таким же,
как любой другой.
И пойму я, что одна в пустыне,—
в городе, огнями залитом,
и пойму, что нет тебя отныне
ни на этом свете,
ни на том.
 

Нельзя за любовь - любое,
Нельзя, чтобы то, что всем.
За любовь платят любовью
Или не платят совсем.

Принимают и не смущаются,
Просто благодарят.
Или (и так случается!)
Спасибо не говорят.

Горькое... вековечное...
Не буду судьбу корить.
Жалею тех, кому нечего
или некому подарить.
 

Не охладела, нет,
скрываю грусть.
Не разлюбила,—
просто прячу ревность.
Не огорчайся,
скоро я вернусь.
Не беспокойся,
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком...
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.

Небо желтой зарей окрашено,
недалеко до темноты...
Как тревожно, милый,
как страшно,
как боюсь твоей немоты.
Ты ведь где-то живешь и дышишь,
улыбаешься, ешь и пьешь...
Неужели совсем не слышишь?
Не окликнешь? Не позовешь?
Я покорной и верной буду,
не заплачу, не укорю.
И за праздники,
и за будни,
и за все я благодарю.
А всего-то и есть:
крылечко,
да сквозной дымок над трубой,
да серебряное колечко,
пообещанное тобой.
Да на дне коробка картонного
два засохших с весны стебля,
да еще вот — сердце,
которое
мертвым было бы
без тебя.

Помнишь, как залетела в окно синица,
Какого наделала переполоху?
Не сердись
на свою залетную птицу,
сама понимаю, что это плохо.

Только напрасно меня ты гонишь,
Словами недобрыми ранишь часто:
я не долго буду с тобой -
всего лишь
до своего последнего часа.

Потом ты плотнее притворишь двери,
рамы заклеишь бумагой белой...
Когда-нибудь вспомнишь,

себе не веря:
неужели летала,
                     мешала,
                                  пела?

С тобой я самая верная,
С тобой я самая лучшая,
С тобой я самая добрая,
Самая всемогущая.

Щедрые на пророчества
Твердят мне:
- Счастье кончается!
А мне им верить не хочется,
Мне их слушать не хочется,
Ну их всех!

Ничего не кончится
Так иногда случается!

Ты не горюй обо мне, не тужи,-
тебе, а не мне
доживать во лжи,
мне-то никто не прикажет:
- Молчи!
Улыбайся!-
когда хоть криком кричи.
Не надо мне до скончанья лет
думать - да,
говорить - нет.
Я-то живу, ничего не тая,
как на ладони вся боль моя,
как на ладони вся жизнь моя,
какая ни есть -
вот она я!
Мне тяжело...
тебе тяжелей...
Ты не меня,- ты себя
жалей.

Я давно спросить тебя хотела:
разве ты совсем уже забыл,
как любил мои глаза и тело,
сердце и слова мои любил...

Я тогда была твоей отрадой,
а теперь душа твоя пуста.
Так однажды с бронзового сада
облетает поутру листва.

Так снежинки - звездчатое чудо -
тонким паром улетают ввысь.
Я ищу, ищу тебя повсюду,
где же ты? откликнись, отзовись.

Как мне горько, странно, одиноко,
в темноту протянута рука.
Между нами пролегла широко
жизни многоводная река.

Но сильна надежда в человеке,
я ищу твой равнодушный взгляд.
Все -таки мне верится, что реки
могут поворачивать назад.

 

Я люблю тебя.
Знаю всех ближе,
Всех лучше. Всех глубже.
Таким тебя вижу,
Каким не видел никто, никогда.
Вижу в прошлом и будущем,
Сквозь разлуки, размолвки, года ...
Я одна тебя знаю таким,
какой ты на самом деле.
Я одна владею сердцем твоим,
больше, чем все владельцы,
владею!
Ведь оно у тебя, как заклятый клад;
не подступишься -
чудища, пропасти, бесы...
Я зажмурилась.
Я пошла наугад.
В черных чащах плутала,
взбиралась по кручам отвесным,
сколько раз готова была отступить,
сколько раз могла разбиться о скалы...
Я люблю тебя.
Я не могу не любить.
НЕ могу уступить!
Это я тебя отыскала!

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

Набат

Вот в набат забили:

Или праздник, или

Надвигается, как встарь,

чума.

Заглушая лиру,

Звон идет по миру, -

Может быть, сошел звонарь

с ума?

Следом за тем погребальным набатом

Страх овладеет сестрою и братом.

Съежимся мы под ногами чумы,

Путь уступая гробам и солдатам.

Бей же, звонарь, разбуди полусонных,

Предупреди беззаботных влюбленных,

Что хорошо будет в мире сожженном

Лишь мертвецам и еще нерожденным!

Нет, звонарь не болен! -

Видно с колоколен,

Как печатает шаги

судьба,

И чернеют угли -

Там, где были джунгли,

Там, где топчут сапоги

хлеба.

Выход один беднякам и богатым -

Смерть. Это самый бесстрастный анатом.

Все мы равны перед ликом войны,

Может, привычней чуть-чуть - азиатам.

Бей же, звонарь, разбуди полусонных,

Предупреди беззаботных влюбленных,

Что хорошо будет в мире сожженном

Лишь мертвецам и еще нерожденным!

Не во сне все это,

Это близко где-то -

Запах тленья, черный дым

и гарь.

А когда остыла

Голая пустыня,

Стал от ужаса седым

звонарь.

Всех нас зовут зазывалы из пекла

Выпить на празднике пыли и пепла,

Потанцевать с одноглазым циклопом,

Понаблюдать за Всемирным Потопом.

Бей же, звонарь, разбуди полусонных,

Предупреди беззаботных влюбленных,

Что хорошо будет в мире сожженном

Лишь мертвецам и еще нерожденным!

1972

Все с себя снимаю - слишком душно,

За погодой следую послушно,

Но...

все долой - нельзя ж!

Значит, за погодой не угнаться -

Дальше невозможно раздеваться!

Да!

Это же не пляж!

Что-то с нашей модой стало ныне:

Потеснили "макси" - снова "мини",

Вновь,

вновь переворот!

Право, мне за модой не угнаться -

Дальше невозможно раздеваться,

Но -

и наоборот!

Скучно каждый вечер слушать речи.

У меня - за вечер по две встречи!

Тот

и другой не прост:

Значит, мне приходится стараться...

Но нельзя ж все время раздеваться -

Вот,

вот ведь в чем вопрос!

1972

Неужели мы заперты в замкнутый круг?

Неужели спасет только чудо?

У меня в этот день все валилось из рук

И не к счастию билась посуда.

Ну пожалуйста, не уезжай

Насовсем, - постарайся вернуться!

Осторожно: не резко бокалы сближай, -

Разобьются!

Рассвело! Стало ясно: уйдешь по росе, -

Вижу я, что не можешь иначе,

Что всегда лишь в конце длинных рельс и шоссе

Гнезда вьют эти птицы удачи.

Ну пожалуйста, не уезжай

Насовсем, - постарайся вернуться!

Осторожно: не резко бокалы сближай, -

Разобьются!

Не сожгу кораблей, не гореть и мостам, -

Мне бы только набраться терпенья!

Но... хотелось бы мне, чтобы здесь, а не там

Обитало твое вдохновенье.

Ты, пожалуйста, не уезжай

Насовсем, - постарайся вернуться!

Осторожно: не резко бокалы сближай, -

Разобьются!

1972