Литература русского Зарубежья
Литерату́ра ру́сского зарубе́жья — ветвь русской литературы, возникшая после 1917 года за пределами Советской России и СССР.
Литература русского зарубежья делится на три периода, соответствующие трём волнам в истории русской эмиграции:
1918—1940 годы — первая волна,
1940—1950-е (или середина 1960-х) годы — вторая волна,
1960 (или середина 1960-х) — 1980-е годы — третья волна.
Социальные и культурные обстоятельства каждой волны оказывали непосредственное влияние на развитие литературы русского зарубежья и её жанров[
В годы революции и гражданской войны из России ушло в изгнание, рассеявшись по всему миру, около трех миллионов человек, в том числе множество людей образованных. Во многих случаях это была русская культурная элита: крупные писатели, художники, музыканты, артисты, известные ученые, философы, видные инженеры, экономисты, кооператоры.
Особенно памятной как знак культурной беды была высылка «инакомыслящих» в 1922 гг. Во внесудебном порядке, «по постановлению государственного политического управления, – как было сказано в опубликованной в «Правде» статье и красноречивым названием «Первое предупреждение», – наиболее активные контрреволюционные элементы из среды профессуры, врачей, агрономов, литераторов высылаются частью в северные губернии России, частью за границу…» Среди высланных за границу были философы Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, литераторы Ю.А. Айхенвальд, М.А. Осоргин и многие другие. В списках на высылку были В. Ходасевич и Е. Замятин.. Как писал впоследствии Н.А. Бердяев, он «был выслан из своей родины не по политическим, а по идеологическим причинам». «Я не хотел эмигрировать, – признавался Бердяев, – у меня было отталкивание от эмиграции…».
В сущности, это была крупнейшая «утечка мозгов» в нашей истории. Она нанесла сильнейший удар национальной культуре.
Не ужился с новой властью даже и М. Горький (хотя его эмиграция была замаскирована словами о выезде на лечение).
География рассеяния русских эмигрантов-литераторов оказалась необычайно широкой. Главные «гнезда» эмиграции были до Второй мировой войны в центральной Европе (Берлин, Прага, Белград, София, а более всего –Париж), в Прибалтике (Рига и Таллинн), на Востоке (Харбин и Шанхай). Крупнейшим центром русской литературы многие годы была Франция, где к началу 30-х годов находилось около полумиллиона русских. В годы Второй мировой войны русские литераторы эмигрировали в Англию и особенно в Соединенные Штаты Америки.
Русская эмиграция шла тремя волнами.
Первая из них – самая внушительная и принципиально значимая для облика русской литературы в изгнании – относится к 1917–1923 гг. Вне России оказались А. Аверченко, М. Алданов, Л. Андреев, К. Бальмонт, Андрей Белый, И. Бунин, М. Горький, Б. Зайцев, Георгий Иванов, А. Куприн, Д. Мережковский, В. Набоков, М. Осоргин, А. Ремизов, И. Северянин, А.Н. Толстой, Н. Тэффи, В. Ходасевич, М. Цветаева, Саша Черный, И. Шмелев и многие, многие другие.
Вторая эмиграция, тоже в значительной мере вынужденная, относится ко времени Великой Отечественной войны, когда с оккупированных территорий СССР были вывезены или выехали добровольно, сначала в Германию, а затем рассеялись по всему миру так называемые «дипийцы» («перемещенные лица»). Среди литераторов «второй волны» наиболее известен поэт И. Елагин.
«Третья волна» эмиграции, приходящаяся на 60-80-е годы, имеет свою, специфическую предысторию. Время «оттепели» разбудило ожидания, во многом наивные и замешенные на «чистом» революционном энтузиазме. Ожидали либеризации общественной жизни, торжества свободы слова, осуществления прав человека. Однако шаг за шагом жизнь все более и более разочаровывала в этих ожиданиях: кампания против Пастернака, погромы художественных выставок, арест «органами» рукописей В. Гроссмана, травля «Нового мира», процессы над И. Бродским, А. Синявским и Ю. Даниэлем, а особенно – жестокие преследования А. Солженицына и т. д. Многие литераторы в те годы активно включились в «правозащитное» движение, стали «диссидентами» (инакомыслящими).
Вскоре началась и прямая эмиграция. За границу уехали В. Аксенов, И. Бродский, Г. Владимиров, В. Войнович, А. Галич, Н. Коржавин, В. Максимов, В. Некрасов; принудительному «выдворению» был подвергнут А. Солженицын.
Но вернемся в разговору и «первой волне» русской эмиграции, как мы уже говорили, самой внушительной и дающей достаточно полной представление о литературе русского Зарубежья. Была ли первая русская литературная эмиграция цельной, монолитной? Нет, не была. Вернулись на родину А.Н. Толстой, Андрей Белый, Марина Цветаева… В начала 20-х годов было до какой-то степени возможно общение советских писателей с писателями-эмигрантами.
Но уже с середины 20-х годов общение это начинает затухать, а к началу 30-х практически прекращается. Едва ли не последний, кто легально оказался за границей в конце1931 г., и то – с советским паспортом, был Е. Замятин.
Литературная эмиграция не была «единым потоком». Различными были творческие школы оказавшихся за рубежом писателей, разнообразными и не стесненными внутренне представали их связи с жизнью России и мировой жизнью. Разными были и их политические убеждения: тут были правые эсеры, кадеты, монархисты… Все это окрашивало жизнь эмиграции в достаточно контрастные тона.
Символистские традиции продолжали Д. Мережковский, К. Бальмонт и др.; свою акмеистскую родословную помнил Г. Иванов; эгофутурист И. Северянин стоял п одаль; вне групп также были В. Ходасевич, М. Цветаева. В центре литературной жизни 20-30-з годов находились писатели-реалисты И. Бунин, Б. Зайцев, И. Шмелев, М. Алданов; неповторимо оригинален был чародей слова А. Ремизов; школу сатирического журнала «Сатирикон» не забыли А. Аверченко, Н. Тэффи, Саша Черный…
Создаются русские издательства, журналы, газеты, литературные общества и центры.
В зарубежной библиографии зарегистрировано лишь за время с 1918 по 1931 г. 1005 русских периодических изданий; с 1918 по 1968 г. в эмиграции издано 1080 романов, более тысячи сборников стихов русских поэтов и т. д.
В чем же своеобразие литературы русского Зарубежья? Давно ли было ей сказать свое слово о России и мире?
Расставание с Отечеством нелегко давалось русским писателям. С особенной остротой переживали они чувство утраты родины. «Мы стоим на берегу океана, в котором исчез материк», – заметил один из писателей-эмигрантов Георгий Адамович.
Оставленная Россия была для них как цветущий и плодоносящий сад, как вселенная духа, как большой обжитый дом (у Бунина – да и не только у него – это один из ключевых, сквозных образов).
Падение России – их общего дома, его духовное и социальное разграбление – вот чего не приняли литераторы-эмигранты всех направлений и групп. Пережив первые жестокие годы идейной войны с большевиками, время прямого политического противостояния, литература русского Зарубежья стала разрабатывать свою главную темы –восстановление образа России, сохраняющего ее неповторимые приметы, ее духовные ценности.
Не скрывая гнева и сострадания, сквозь слезы любви оглядываются они на уходящую Россию, понимая революцию не столько как необратимое политическое, социальное потрясение, сколько как разлад внутри души человеческой, души народной.
Писатели-эмигранты видели свою миссию в защите выработанных русской жизнью нравственных ценностей от насилия озверевшей и развращенной, обманутой толпы, от разрушительной стихии безбожия и социального хаоса.
Они писали только о России. Говорят, сто если все время смотреть на раны – они не заживают. Такой незаживающей раной была для них память об утраченной родине. Впрочем, не только утраченной, но по-новому открытой, обретенной. Своеобразной «духовной родиной», которую они унесли с собой, была сама русская литература, было русское слово; они сохранили на чужбине его, оно сохранило на чужбине их. Из крупных русских писателей-эмигрантов этой «волны» только Владимир Набоков стал двуязычным писателем.
Бесконечное богатство встающей в памяти неисчерпаемой русской жизни: семейной и личной, интеллигентской и артистической, военной и купеческой, мещанской и крестьянской, деревенской и городской – все это многокрасочной панорамой проходит перед читателем книг Бунина, Шмелева, Зайцева, Ремизова, Алданова, в стихах Г. Иванова, Цветаевой, Северянина, Бальмонта… Вместе с тем мир этой литературы открыт в духовные пространства, она высоко ценит подвижничество, монашество, святость отрешенного от мирской суеты служения высшим целям и смыслам, – таковы книги о святынях русской истории и веры и Шмелева, Ремизова, Зайцева, многие рассказы Бунина, обширные романы Д. Мережковского.
Особого упоминания заслуживают здесь И.С. Шмелев и А.М. Ремизов.
Иван Сергеевич Шмелев (1873-1950) стал широко известен еще до революции, после публикации повести «Человек из ресторана» (1911). Его дореволюционная проза насыщена дивой современностью, показанной через судьбы и характер рядового человека эпохи, меняющегося в своем отношении к жизни.
В годы революции Шмелев пережил глубокое нравственное потрясение, вызванное насилием и жестокостью, творившимися в стране. О трагедии, которую принес красные террор в Крыму, где Шмелев потерял своего сына, писатель рассказал в книге «Солнце мертвых» (1923).
В эмиграции Шмелев переживает высокий творческий подъем и пишет лучшие свои книги – «Лето Господне» (1933) и «богомолье» (1935). В этих книгах писатель вспоминает о своих детских годах в Москве. Эти воспоминания, проникнутые глубоким лиризмом, настолько зримы и живописны, что недаром их сопоставляют с картинами художников Б.М. Кустодиева и М.В. Нестерова.
«…То, что он живописует, – писал о Шмелеве религиозный мыслитель и литературный критик И.А. Ильин, – есть русский человек и русский народ – в его подъеме и в его падении, в его силе и его слабости, в его умилении и в его окаянстве.
Это русский художник пишет о русском естестве».
Писателями-эмигрантами создана литература, страстно спорящая с плоскими, одномерными утопическими мечтаниями и попыткой их осуществления в тоталитарной практике большевистской России. Каждая отдельная человеческая жизнь для писателей-эмигрантов связана с вечными началами человеческого бытия, в сопряжении с которыми решаются все главные личные вопросы, творится таинство индивидуальной жизни.
В эмигрантской литературе, разумеется, было много книг и публикаций, связанных со злобой дня, порою ожесточенно полемизировавших с большевиками, советской властью; немало острых политических страстей выплеснулось на страницы журналов и газет эмиграции. Были политизированные и тенденциозные книги. Горечь непрощающей политической обиды ощутима в «Дневниках» З. Гиппиус, в страстной и желчной книге исхода И. Бунина «Окаянные дни», в скорбном №Солнце мертвых» И. Шмелева. Эта проза останется больной зарубкой в нашей исторической памяти. И все-таки боль проходит. А «Темные аллеи» и «Жизнь Арсеньева» Бунина по-прежнему живы, «Богомолье» и «Лето Господне» Шмелева – останутся, «Европейская ночь» Ходасевича, «Поэма Горы», «Крысолов», «Лестница» Марины Цветаевой, «Портрет без сходства» Г. Иванова войдут в большую русскую поэзию – рядом с тем лучшим, что создано было поэтами советской России Пастернаком, Есениным, Заболоцким, Твардовским.
Литература «первой волны» русской эмиграции оказалась хранителем той духовной силы, которая необходима для будущего блага народа: она – накопленная и пока еще недостаточно востребованная сила нашего культурного Возрождения.
В глубинном смысле эмигрантская литература – не только об «истоках», о том, что прошло, но и о будущем, ибо восполняет собой один из тех, «выбитых» исторической катастрофой, уровне духовных ценностей, без которых не могут существовать ни народ, ни литература». Возрождаясь, наша современная литература почерпнет энергию своего возрождения в подвиге литературы русского Зарубежья, как и в духовном «самостоянье» крупнейших русских писателей ХХ века, оставшихся на родине.
Контрольные вопросы.
С чем была связана столь массовая «первая волна» русской эмиграции?
С какими историческими событиями была связана «вторая волна» русской эмиграции?
Почему в 60-80-е годы писатели покидали нашу страну?
В чем состоит значение литературы русского Зарубежья?
Литература.
Белкина М.И. Скрещение судеб. М., 1988.
Ильин И.А. О тьме и просветлении: Книга художественной критики. Бунин. Ремизов. Шмелев. М., 1991.
Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. М., 1995.
Ерофеев В. В поисках потерянного рая. М., 1996.
1 179
42 930 
