"Личность в русской истории. Михаил Богданович Барклай-де-Толли"

Тема: "Личность в русской истории. Михаил Богданович Барклай-де-Толли"

Оглавление

Введение.

Глава 1. На посту военного министра.

Глава 2 История рода Барклаев. Михаил Богданович Барклай де Толли

Заключение.

Список источников и литературы.

Введение

Человек, даже если он сам этого захочет, не может существовать отдельно от той эпохи, того времени, в которое, ему было суждено родится. И те крупнейшие события вселенского значения, потрясавшие народы, страны, менявшие географию государств, неотделимы от частной биографии свидетеля оных.

Барклай-де-Толли был очевидцем и непосредственным участником Отечественной войны 1812 года и последовавших за ней заграничных походов.

Этот выдающийся человек своего времени, видел своими глазами, переживал один из переломных моментов истории России и Западной Европы, который повлиял на все сферы человеческого бытия (политику, экономику, искусство, философию образование и т.д.) первой четверти 19 века, и во многом определил собой пути их развития в дальнейшем.

Мы считаем необходимым для большего понимания личности Барклай-де – Толли как военного стратега и талантливого полководца вспомнить причины, характер, важнейшие сражения и события Отечественной войны 1812 года. Затем я приведу биографию Барклая-де Толли.

В заключении вспомним памятные места в нашем городе связанные с личностью этого государственного, военного деятеля и человеком в полном смысле этого слова.

Около двух веков прошло со времени завершения Отечественной войны 1812 года, о которой написано с тех пор более двух тысяч работ.

Практически во всех книгах о войне авторы: профессиональные историки, активные участники тех далёких событий, писатели и публицисты - писали о М.Б. Барклае де Толли, деятельность которого получила крайне противоречивую оценку в отечественной и зарубежной историографии и литературе.

В то время как одни исследователи подвергали резкой критике деятельность М.Б. Барклая де Толли на посту военного министра России за неудовлетворительную подготовку армии к отражению нашествия противника и на посту главнокомандующего 1-й Западной армией за бесплановое отступление от западных границимперии до Царево-Займищ, другие наоборот утверждали, что полководец загубил армию Наполеона тщательно продуманным и превосходно организованным отступлением русских войск. Начавшаяся ещё в ходе боевых действий дискуссия о роли полководцав Отечественной войне 1812 года и Заграничных походах 1813-1815 годов продолжается до сих пор.

Негативная оценка деятельности военачальника утвердилась в ходе войны сначала в эпистолярной, а затем позже в мемуарной литературе. Многие современники не понимали стратегии М.Б. Барклая де Толли и обвиняли его в неспособности руководитьармией, в нерешительности, в трусости и даже измене. Инициаторами данной кампании стали придворно-аристократические круги, представители которых попытались все блестящие победы в ходе Заграничных походов приписать Александру I. И если в указах, изданных в 1813 году, неоднократно упоминались заслуги русских военачальников, с именами которых были связаны победы над Наполеоном, то «Указ о вступлении союзных войск в Париж» посвящен только Александру I. По мнению составителей документа, под руководством императора России были отражены и уничтожены полчища Наполеона, дерзнувшие вторгнуться в пределы страны, и русская армия пронесла свои победоносные знамёна через всю Европу до Парижа.

В аналогичном духе была написана книга А.А. Писарева «Военные письма и замечания, наиболее относящиеся к незабвенному 1812 году и последующим», опубликованная в 1817 году, в которой все победы русской армии в борьбе с Наполеоном приписывались Александру I, а о М.Б Барклае де Толли не упоминалось ни разу, что вызвало недовольство у ветеранов войны.

В 1824 году вышла книга Бутурлина «История нашествия Наполеона на Россию в 1812 году», написанная автором на основе отечественных архивных документов и воспоминаний активных участников войны. В работе историк показал решающую роль Александра I, которому одному «принадлежала слава блистательного похода», величие дворянства в деле спасения монархии, единения русского народа, сплотившегося вокруг трона. Барклаю историк уделил мало внимания и пытался доказать, что у полководца не было плана отступления армии, а представления о том, что Наполеона специально завлекли в глубь России, уже появились после войны, все успехи Барклая он объяснял мудростью Александра I и грубыми просчетами Наполеона. Своей работой Бутурлин сумел удовлетворить честолюбие императора и стал официальным историографом Отечественной войны. Более объективную оценку деятельности полководцу за своевременный отвод русской армии из Дрисского лагеря, умелое руководство войсками в сражениях под Витебском и Смоленском, дали в своих трудах генерал НА. Окунев, К.А.Полевой и С.А. Маркевич4.

Но против этой попытки решительно выступили придворно-аристократические круги, выразителем интересов которых стал А.И. Михайловский-Данилевский. В 1839 году он в работе «Описание Отечественной войны 1812 года» на основе документальных и мемуарных материалов дал собственную концепцию развития событий и показал, что в основе войны лежала борьба Александра I и Наполеона, а не народов. Прославляя деятельность Александра, автор тем самым попытался укрепить монархический строй России в условиях кризиса феодально-крепостнической системы в стране. Много внимания историк уделил деятельности М.И. Кутузова, о котором писал с восторгом и утверждал, что вся страна следила за каждым его шагом, называла его своим избавителем. О Барклае он писал более скупо, но показал, что полководец оказал важную услугу Александру I, сохранив в ходе отступления армию6. Однако концепция А.И. Михайловского-Данилевского устроила далеко не всех, и в своих работах К.А. Полевой, Д.Н. Бантыш-Каменский, А.В. Висковатов уделяли большое внимание деятельности М. Барклая, очерк бессмертных подвигов который «приобрел ему неоспоримое право на признание современников», как об этом писал Бантыш-Каменский . Но в целом историки первой половины XIX века писали о Барклае очень мало, противоречиво, и как отметил Висковатов, деятельность полководца не получила в стране заслуженной признательности. И, тем не менее, они привлекли интерес к личности полководца.

После отмены крепостного права в России необходимо было разработать новую концепцию Отечественной войны, и, прежде всего, показать прогрессивную роль царизма в деле защиты страны, подорванную в Крымской войне. Эту задачу осуществил в работе «История войны 1812 года по достоверным источникам» М.И. Богданович, который впервые привлек в ходе работы труды зарубежных авторов, и, прежде всего, труды Г. Жомини и А. Тьера, что, по его мнению, позволило избежать субъективизма в освещении событий войны и более объективно судить о них. Как и его предшественники, М.И. Богданович ведущую роль в войне отдал Александру I, вокруг которого сплотился народ в условиях грозной опасности, нависшей над монархией. Но в отличие от историков первой половины XIX века он дал деятельности Кутузова в целом отрицательную оценку и назвал его посредственным полководцем. М.И. Богданович много внимания уделил деятельности М. Барклая и показал, что основу своего плана разгрома Наполеона полководец разработал еще в 1807 году в Мемеле. На посту военного министра империи провел необходимые преобразования в сухопутных войсках, а в ходе войны сумел мужественно и непоколебимо реализовать свой план и отвел армию в глубь страны, что явилось важным условием разгрома неприятеля. Отдавая должное заслугам полководца, историк писал, что с именем Барклая «справедливо соединяется понятие о герое в истинном смысле этого слова, которым может гордиться наше Отечество». Аналогичным образом изображали деятельность полководца в данный период А.Карцов, И.Липранди, О. П.Глебов, Скугаревский и другие . Однако против курса на реабилитацию Барклая решительно выступил в 70-е годы XIX века А. Попов, который много сделал для освещения дипломатической подготовки к войне. В своих работах историк выступил против утверждения предшественников о решающей роли Александра I и дворянства в войне, о единении народа вокруг трона, показал, что народ поднимался на борьбу с захватчиками подчас вопреки желанию и воли императора и дворян. А.Н. Попов назвал М.И. Кутузова выдающимся выразителем интересов народа, пытался доказать, что ему одному Россия обязана своим спасением. О Барклае он писал резко негативно, утверждал, что с самого начала войны общественное мнение страны выразило ему недоверие в силу того, что, по мнению историка, Барклай - посредственность и неудачник, был знаком с военным управлением только на бумаге, что грозило армии и стране погибелью14. Таким образом, наметившееся уже в работах Д.П. Бутурлина и Л.И. Михайловского-Данилевского противопоставление М.И. Кутузову М.Б. Барклая было доведено до абсурда. И, тем не менее, БМ. Колюбакин, А.А. Кожевников, Н. Морозов в своих работах13 поддержали точку зрения Л.И. Попова. Так, Н. Морозов в 1909 году утверждал, что после Заграничных походов 1813-1815 годов Барклай оказал «деятельную помощь Аракчееву по уничтожению русской военной мощи»16.

Но в русской историографии данная концепция продержалась недолго в силу того, что в конце XIX - начале XX вв. в стране были опубликованы ранее малоизвестные и неизвестные документы: «Переписка русских правительственных лиц и учреждений в начальный период войны», изданный К.А. Военским сборник «Акты, документы и материалы истории 1812 года», сборники документов: Н.Ф. Дубровина «Отечественная война в письмах современников», П. Щукина «Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года» и другие, а также были опубликованы работы французских историков Е.Лабома, Ф.Сегюра, Ж.Мишле , что расширило источниковедческую базу Отечественной войны и позволило более объективно судить о деятельности Барклая. В 1904 году историк В.И. Харкевич в работе «Барклай де Толли в Отечественную войну после соединения армий под Смоленском» сделал вывод, что «.скоро встанет перед нами во весь рост величественная фигура Барклая и оправдаются его слова, сказанные им в минуты скорби: «Я надеюсь, что беспристрастное потомство произнесет суд с большей справедливостью» . Необходимо отметить, что в данный период историки радикально переосмысливали концепцию Отечественной войны с позиций формирующегося в стране либерализма, что нашло свое воплощение в семитомном юбилейном издании «Отечественная война и русское общество 1812 -1912», опубликованном в 1911-1912 годах под редакцией А.Дживелегова, С.Мельгунова и В.Пичеты19. Авторы фундаментального труда отвергли положение о руководящей роли императора и дворянства в войне, о единении всего народа и сплочении его вокруг трона для спасения династии. Они попытались выяснить объективные причины войны, и, прежде всего, экономические, поставили под сомнение патриотизм дворян, которые боялись вооружать своих крестьян и не желали идти на жертвы во имя спасения родины. Подвергли резкой критике прусскую систему обучения армии, деятельность Александра I, который постоянно вмешивался в управление войсками и настойчиво добивался от Барклая в начале войны реализации плана Фуля, что поставило армию на грань катастрофы, и только постоянное стремление полководца сохранить армию спасло страну от поражения

Продолжая линию В.И. Харкевича, известный русский военачальник и военный теоретик России начала XX века генерал от инфантерии Н.П. Михневич показал, что благодаря полководческому искусству Барклая Наполеон повсюду терпел неудачи. Он не смог разгромить 1-ю армию в Литве и под Витебском, 1-ю и 2-ю армии в Смоленске, находящиеся на флангах русских войск 1-й корпус и 3-ю армию, активная деятельность которых заставила Наполеона направить против них пять корпусов Великой армии и держать в Смоленске в резерве 9-й корпус Виктора. В результате император появился на Бородинском поле с четвертью войск, которые перешли границу, что и определило его участь. Историк С.П. Мельгунов показал, что Барклай был одним из наиболее выдающихся вождей армии, который лучше всех понимал положение вещей, предусмотрел спасительный план кампании, твердо и последовательно осуществлял его в жизнь, несмотря на злобные мнения вокруг, и его преемник должен был пойти по его пути. Историк показал, что полководец обладал благородным независимым характером, был храбрым и мужественным человеком, который беззаветно служил России и спас ее искусным отступлением. В очерке А.С. Лыкошин, опираясь на воспоминания активных участников Заграничных походов 18131815 годов, показал, что полководец требовал от военнослужащих гуманного отношения к мирным жителям Франции, а от командиров внимательного отношения к солдатам. В результате в армии царил строгий порядок, части были укомплектованы, военнослужащие одеты, обуты, накормлены, больных почти не было. К юбилею войны было издано несколько работ по истории, авторы которых: П.А. Ниве, Е.Богданович, В.Жерве, Н.Жерве, К.А. Военский и другие -дали положительную оценку деятельности полководца, развивая и конкретизируя положения, выдвинутые авторами юбилейного издания. Так, в частности, П. Ниве в своей трехтомной работе «Отечественная война» показал на основе данных французского историка Тьера, что в ходе наступления от границы до Царе-во-Займище корпуса Великой армии потеряли до половины личного состава от болезней, дезертирства и боевых действий. В то время как отступление русской армии «. было выполнено с таким замечательным искусством и порядком, что это отступление считается классическим» . Новая трактовка образа полководца закрепилась в трудах А.А Корнилова, С.Ф. Платонова, Д.И. Илловайского и других .

Дореволюционная историография второй половины XIX - начала XX веков сделала важный шаг в изучении деятельности полководца. Опираясь на русские и зарубежные документы, в том числе документы Великой армии, историки исследовали деятельность полководца в ходе Отечественной войны и убедительно доказали, что стратегическое отступление русской армии под руководством Барклая привело армию и страну к великой победе, к избавлению от «нашествия галлов и с ними двадесяти язык», которого накануне войны «многие из русских страшились» и утверждали, что оно «сметет Русскую землю». В то же время деятельность Барклая не стала предметом самостоятельного монографического и исследования и растворилась в работах по истории Отечественной войны. В результате фигура Барклая по сравнению с М.И. Кутузовым и П.И. Багратионом оказалась менее престижной, и многие к нему оставались равнодушными. Несмотря на признание великих заслуг Барклая перед страной, в России не нашелся историк, который бы выписал во весь рост величественную фигуру полководца, исследовал его практическую и теоретическую деятельность в их глубокой взаимосвязи.

После Октября начался радикальный пересмотр концепций дореволюционных историков в работах М.Н. Покровского и, прежде всего, в книге «Дипломатия и войны царской России в XIX веке» . Автор не ввёл в научный оборот новые источники, но критически переработал концепции дореволюционных историков на основе марксистко-ленинской теории. Он утверждал, что Отечественная война логически вытекала из экономических противоречий, существующих между Россией и Францией, резко критиковал дореволюционных историков за их стремление возвеличить историческую роль Александра в победе над врагом и практически отрицал народный характер войны. Автор беспощадно критиковал деятельность русских генералов и особенно М. Кутузова, который в ходе Бородинского сражения сумел избежать только полного разгрома русской армии Наполеоном. Покровский не дал Барклаю подробной характеристики и писал о нем очень противоречиво. С одной стороны, утверждал, что у полководца не было никакого плана войны и что отступление русской армии осуществлялось в результате наступления Великой армии, а с другой стороны, показал, что накануне войны русская армия была качественно лучшей, чем в предшествующие войны с Наполеоном и что оборонительная тактика, осуществляемая Барклаем, блестяще оправдалась полным разложением французской армии .

Концепция М.Н. Покровского продержалась в советской историографической науке до середины 30-х годов и была конкретизирована и уточнена в работах Е.В. Тарле Нашествие Наполеона на Россию» и «Наполеон» . В этих работах накануне Великой Отечественной войны историк глубоко и всесторонне раскрыл патриотизм русского народа, проявленный им в ходе войны, мужество русских воинов, сумевших отстоять Родину. В оценке деятельности М.И. Кутузова он продолжил линию М.Н. Покровского и показал, что М.И. Кутузов боялся Наполеона и не искал с ним сражений ни до сдачи Москвы, ни после. Как и М.Н. Покровский, он утверждал, с одной стороны, что у русскогокомандования не было плана борьбы с Наполеоном, кроме плана Фуля, а с другой, показал, что попытка осуществить план Фуля вызвала протест у всех русских генералов, но только Барклай дал совет не идти на верный проигрыш сражения у границы и отступить в глубь страны. В ходе отступления русская армия постоянно наносила удары по врагу, что и предопределило разложение Великой армии, когда дезертирство из ее рядов приняло массовый характер. В конечном счете, стратегия Барклая привела Великую армию к гибели, ускоренную суровыми климатическими условиями страны и голодом32.

Концепция Е.В. Тарле продержалась в советской историографии недолго, и с 1947 года после статьи И.В. Сталина в журнале «Большевик» начался новый радикальный пересмотр истории Отечественной войны 1812 года. Советская историография все свое внимание сконцентрировала вокруг деятельности великого русского полководца М.И. Кутузова, которому одному приписывали все заслуги разгрома Наполеона, а Барклай стал изображаться крайне тенденциозно. В работе П.А. Жилина он изображался иностранцем, не умеющим даже говорить по-русски, которому были чужды патриотические чувства народа. А в работе Н.Ф. Гарнича - крепостником и сварливым лицемером, у которого не было никакого плана военных действий, и который в силу ограниченного кругозора на посту военного министра не предпринял необходимых мер по подготовке страны к войне, а в ходе войны не оказал помощи стихийно возникшему партизанскому движению. В силу того, что довоенные работы Е.В. Тарле были подвергнуты в 1951 году резкой критике за преклонение перед иностранными историками и всем иностранным, автор в новой книге «Бородино» уделил много внимания М.И. Кутузову и практически не исследовал деятельность Барклая. Однако концепция «сварливого иностранца» продержалась в советской историографии сравнительно не долго, и после смерти И.С. Сталина начался пересмотр деятельности полководца.

В 1962 году, когда в стране широко отмечался 150-тилетний юбилей Отечественной войны, была опубликована книга Л.Г. Бескровного «Отечественная

война 1812 года» , которая была написана на большом фактическом отечественном и зарубежном материале с привлечением документов, разработанных Барклаем. В своей работе автор показал, что война со стороны России носила справедливый, национально-освободительный характер, так как в ходе ее решался вопрос о целостности и независимости русского государства; и великой русский народ, его армия под руководством М.И. Кутузова поднялись и разгромили Наполеона . В центре своей книги автор поставил деятельность М.И. Кутузова, но много внимания уделил и Барклаю, анализу разработанных им документов и, в частности, докладной записки Александру I «О защите западных пределов России». Но в целом Л.Г. Бескровный дал негативную оценку деятельности полководца, как на посту военного министра, так и на посту главнокомандующего 1-й армии. Автор опроверг утверждения некоторых историков, в том числе В.В. Пугачева, что Барклаю принадлежала идея отступления в глубь страны, попытался доказать, что после оставления русской армией Смоленска полководец потерял опору в своих действиях в силу того, что его западноевропейские каноны рушились, и необходимо было искать новые решения, как по вопросам создания резервов, так и по способам ведения войны.

В то же время он характеризовал Барклая как мастера полководческого искусства, который был, разумеется, ниже М.И. Кутузова, но выше любого французского маршала и мог поспорить с Наполеоном.

Работа Л.Г. Бескровного вызвала ряд откликов в исторической литературе. Н.М. Дружинин в статье «Историческое значение войны 1812 года», опубликованной в 1962 году, отрицал наличие у Барклая какого-либо плана военных действий накануне войны. А В.В. Пугачев в статье «К вопросу о первоначальном плане войны 1812 года», опубликованной в том же году, утверждал, что из всех существующих накануне войны планов наиболее рациональным был план Барклая, по которому русская армия действовала в самые трудные месяцы воины . Не согласились с утверждениями Л.Г. Бескровного Л.Д. Леонидов и В.П.Тотфалушин. Первый в 1966 году в статье «М.Б. Барклай-де-Толли о русском солдате» показал, что полководец не имел крепостных, был лишен крепостнических замашек и всю свою деятельность в армии по обучению и воспитанию военнослужащих строил на принципах передового русского национального искусства, разработанного А.В. Суворовым и П.А. Румянцевым. Второй на строго научной основе показал в работе «М. Барклай де Толли в Отечественной войне 1812 года», что «отступательный маневр, начатый Барклаем и завершенный Кутузовым, был необходимым условием перехода русской армии к контрнаступлению». В 1988 году в работе «Отечественная война 1812 года» В.Г. Си-роткин высоко оценил роль полководца в деле создания военной разведки, которая сумела выявить планы Наполеона, численность его войск, что позволило разработать наиболее оптимальный план войны снеприятелем. В ходе Отечественной войны Барклай мобилизовал все свои знания, искусство, чтобы оторваться от противника и сохранить русскую армию для будущих боев. В результате Наполеон нигде не смог одержать победу над полководцем и был вынужден продвигаться за русской армией в глубь страны, что и предопределило его гибель45. В этот период были изданы первые книги о М.Б. Барклае А.Н. Кочетко-вым и В.Н. Балязиным46. Оба автора уделили большое внимание деятельности полководца на посту военного министра, главнокомандующего объединениями русской и союзных армий в ходе Отечественной войны и заграничных походов, создали облик незаурядного человека и талантливого полководца. Но эти работы были построены в основном на уже опубликованном материале, без введения в научный оборот новых источников, что не позволило авторам совершить прорыв в исследовании деятельности Барклая. Своими работами А.Н. Кочетков и В. Н. Балязин привлекли внимание общественности к трагической судьбе военачальника, который оставался «полузабытым у себя на Родине», как об этом писал В.Н. Балязин. Советская историография мало продвинулась в деле изучения личности полководца по сравнению с дореволюционной историографией второй половины XIX - начала XX вв. Она сконцентрировала свое внимание, особенно после Великой Отечественной войны, вокруг деятельности М.И. Кутузова и П.И. Багратиона, вводя в научный оборот новые архивные документы, в частности, документы ВУА РГВИА, освещающие деятельность только этих полководцев. В последних работах 60-80-х годов советские историки даже не вышли на уровень В.И.Харкевича, С.П.Мельгунова, П.А. Ниве и продолжали рассматривать Барклая только как соратника великого русского полководца Кутузова.

Начало качественно новому этапу в исследовании Отечественной войны положил Н.А.Троицкий, который в своих работах, опубликованных в конце 80-х -начале 90-х годов, решительно выступил на борьбу с устоявшимися мифами «грозы 12-го года» и предложил покончить с иллюзиями изученности данного события . Историк решительно выступил против разработанной в XIX - XX вв. концепции войны и сделал предположение, что она была вызвана алчным соперничеством России и Франции за гегемонию в Европе. Н.А. Троицкий подверг критике своих предшественников, которые изображали буржуазную Францию как олицетворение мирового зла, а феодально-крепостническую Россию пытались представить оплотом мира и прогресса. Но, сделав упор на разоблачение агрессивности царизма, историк нисколько не умалил величие подвига народа и армии, спасших страну в ходе войны, а только по-новому расставил акценты. Он резко критиковал деятельность М.И. Кутузова и показал, что советские историки П.А.Жилин, Н.Ф. Гарнич, Л.Г. Бескровный и другие постоянно замаливали отдельные аспекты деятельности полководца. В частности, оставление им в Москве, обреченной на сожжение, 22-х тысяч раненых воинов, многочисленные просчеты в руководстве войсками при Бородино, Вязьме, Красном и особенно при Березине, резко отрицательные отзывы о М.И. Кутузове П.И. Багратиона, Н.Н. Раевского, А.П. Ермолова, Д.С. Дохтурова и других генералов49. В то же время в своих работах он сделал попытку выписать во весь рост величественную фигуру Барклая. Так, полемизируя с военными историками, Н.А. Троицкий показал, что на посту военного министра Барклай попытался ограничить палочный произвол в армии и в письме Александру I писал, что к солдатам нужно изменить отношение, считать их людьми «наделенными чувствами и патриотизмом». Историк высоко оценил деятельность полководца по реформированию русской армии и его вклад в борьбу с Наполеоном. Н.А.Троицкий напомнил, что выдающиеся умы Запада и России К. Маркс и Ф. Энгельс называли полководца лучшим генералом Александра I, а А.С. Пушкин не только посвятил ему одно из самых лучших своих стихотворений «Полководец», но и обосновал равновели-чие М.И. Кутузова и Барклая. Таким образом, Н.А. Троицкий положил начало качественного пересмотра образа Барклая.

В 1992 и 1995 годах в редакции журнала «Родина» состоялись два заседания круглого стола, посвященные исследованию событий Отечественной войны, на которых много внимания уделили Барклаю. Историк А.Г. Тартаковский попытался выяснить причины смещения Барклая в ходе войны и показал, что в общественном мнении страны полководец слыл либералом, Сперанским в армии, что и определило резко негативное отношение к нему консервативной части русских генералов, которое явилось инерцией местничества и других феодально аристократических предрассудков . К образу полководца А.Г. Тартаковский обращался неоднократно в своих работах, а в 1996 году выпустил одну из лучших книг о полководце «Неразгаданный Барклай. Легенды и быль 1812 года» , в которой использовались многочисленные, в том числе ранее не опубликованные документы: воспоминания, мемуары, письма активных участников тех далеких событий, работы отечественных и зарубежных историков, материалы ВУА и другие, что позволило сделать ряд интересных выводов. Историк подтвердил положение И.П. Липранди, что в начале войны армия имела полное доверие к Барклаю, и предположил, что в ходе отступления армии в ее рядах возник заговор с целью устранения полководца от руководства войсками. Но вожди заговора П.И. Багратион и А.И. Ермолов не рискнули реализовать свой план, и за них это сделал Александр I, который пожертвовал Барклаем в угоду консервативно настроенным кругам армии, как до этого пожертвовал Сперанским. Автор показал, что после своего отстранения, Барклай начал борьбу за свою реабилитацию и реабилитацию 1-й армии, чем доказал, что он превыше всего ставил честь и достоинство личности, что явилось редким исключением в тот период.

В своей работе А.Г. Тартаковский развил и конкретизировал положение А.С. Пушкина о равновеличии М.И. Кутузова и Барклая и показал, что каждый из них проделал свою часть работы по спасению России. Концепцию Н.А. Троицкого

А.Г. Тартаковского поддержали известные российские историки В.М. Безото-сный, Ю.И. Лубченков, Б.Соловьев и другие, ее основные положения были закреплены в учебной и справочной литературе. В связи с тем, что русский поход Наполеона занимает большое место в историографии многих стран, историки этих стран постоянно обращались к личности Барклая. Французские историки, как правило, писали о полководце редко и неохотно, пытаясь доказать, что Великую армию погубили пространства России, голод, холод и непомерные амбиции Наполеона, как об этом свидетельствуют работы Е. Лабома, Шамбрэ, Р.Дюрдана и ряда других авторов . Однако уже Ф. Сегюр в работе «История похода Наполеона и Великой армии в 1812 году» показал, что русские войска под руководством Барклая упорно защищали свои позиции и после того, как отступили, продолжали яростно защищать дорогу на Москву, в связи с чем Бородино не является безусловной победой Наполеона. А. Жомини в «Очерках военного искусства» дал высокую оценку полководческому искусству Барклая и показал, что отступление русских войск от границы до Царево-Займище и далее на восток должно быть поставлено выше прочих. А.Тьер в работе «История консульства и империи» показал, что в ходе наступления Великой армии были допущены серьезные ошибки, в результате которых корпуса потеряли до половины войск от болезней, дезертирства и стычек с русскими войсками. Об этом в работе «Виленская операция» уже накануне Первой мировой войны писал А. Бонналь, подчеркнув, что, по словам Наполеона, эта операция должна была распахнуть Великой армии ворота империи до Петербурга и Москвы, но, несмотря на большие потери, она закончилась крахом61. Современный французский историк Г. Лефевр показал, что три маневра Наполеона на Вильно, Витебск и Смоленск были сорваны Барклаем. И Наполеон вынужден был следовать за русской армией в сердце империи, к Москве, и в конечном результате «исчез со сцены» .

Более полно и объективно о полководце писали немецкие историки и, в частности, К. Клаузевиц, который в работе «1812 год» показал, что полководец дважды спас русскую армию, сначала вывел её из Дрисского лагеря, а затем отвел её от Витебска, что явилось «истинным счастьем». В ходе наступления французы терпели такие лишения и несли такие потери, что «нетрудно было предвидеть полное их истощение». К. Клаузевиц дал высокую оценку и другим действиям Барклая, в частности, у Валутинойгоры, показал, что, отступая в глубь России, он спас армию и страну. Но в заключении сделал неожиданный вывод, что свой план «русские выполнили непреднамеренно. Исключительно высокую оценку деятельности полководца дали К. Маркс и Ф. Энгельс в биографическом очерке, посвящённом ему. Они назвали полководца «лучшим генералом Александра I» за то, что Барклай не уступил невежественным требованиям дать сражение и осуществил отступление с замечательным искусством65. Однако с оценкой Маркса и Энгельса не согласился Ф. Меринг, который в работе «Очерки по истории войн и военного искусства» пытался доказать, что Барклай «не был гениальным полководцем, а только дельным генералом»66. В противоположность немецкимисторикам XIX века историки ГДР Т.Шеель, Г.Усчек, Р.Редер и другие либо замалчивали деятельность Барклая, либо писали о нем очень мало. Так, Т.Шеель в статье «Иноземное владычество и национально-освободительная борьба» ни разу не вспомнил об участии полководца в освобождении Герамнии.

Наиболее объективно исследовалась деятельность полководца в Англии. Писатель В.Скот в работе «Жизнь Наполеона», опубликованной в Петербурге в 1833 году, перечисляя причины поражения Наполеона, назвал среди них полководческий гений Барклая. Вслед за ним высокую оценку деятельности полководца дал в работе «История Европы XIX века» историк Ч. Дайф. Г. Гутчинсон в работе «Английский историк русской Отечественной войны 1812 года», опубликованной в Петербурге в 1905 году, назвал Барклая талантливым полководцем, который завоевал себе бессмертие кампанией 1812 года в силу того, что не позволил Наполеону, не имеющему «себе соперников в таланте преследования неприятеля», не только разгромить русскую армию, но даже нанести ей потери, сравнимые с теми, которые Барклай «причинил своим преследователям». В 1980 году в Оксфорде супруги Джоссельсон опубликовали книгу «Полководец: жизнь Барклая де Толли». В работе на большом фактическом материале, в том числе и изданном в Западной Европе и не известном российским исследователям, создали колоритный образ полководца, который обладал умом проницательным, пытливым и независимым, в силу чего быстро постигал суть вещей и всегда имел свое собственное мнение. В свободное время Барклай чурался карт, вина, роскоши, жил по средствам, очень много читал, особенно работы по войне и военному искусству, труды Вобана, Фридриха II, Тюренна, фон Бюлова, А.В. Суворова, П.А. Румянцева и других. Недостаток образования сужал его кругозор, но в силу этого он не был приверженцем каких-либо догм. Барклай разбирался не только в военных вопросах, но и финансовых и юридических, и постоянно решал финансовые и земельные проблемы своих родственников. Ссылаясь на воспоминания графа Ланжерона, авторы писали, что Барклай был человеком исключительно честным, но к несчастью, его менее щепетильная жена управляла им, принуждала устраивать и продвигать по службе ее родственников.

Таким образом, западные историки внесли определенный вклад в исследование деятельности полководца. Творческое изучение и переработка этого вклада позволили российским историкам осуществить в 90-е годы прорыв в исследовании жизни и деятельности Барклая.

В литературе и историографии в целом, отношение к Барклаю изменялось в течение последних десятилетий. Так, если в диссертации Ю. Сафарова «Русско-турецкая война (1806-1812 года). Кавказский театр военных действий», которую он защитил в 1953 году, ничего не говорилось о деятельности Барклая по руководству операциями Кавказской армии, то в последующих диссертациях ему уделяли все больше и больше внимания. В нескольких диссертациях исследовались различные аспекты деятельности полководца на посту военного министра. Л.П. Богданов в диссертации «Русская армия накануне Отечественной войны 1812 года» показал, что после создания в 1802 году министерства военно-сухопутных сил, содержание работы его не изменилось, так как все вопросы решались коллегиально . И только под руководством полководца было создано министерство, которое сосредоточило почти все отрасли военного управления, была завершена реформа армии, в ходе которой повысилась ее боевая подготовка, что во многом «определило исход борьбы 1812 года». В своей диссертации «Французская и русская разведки и планы сторон в 1812 году» В.М. Безотосный показал, что созданная Барклаем разведка сумела достаточно полно раскрыть планы Наполеона и дислокацию французских войск перед вторжением в Россию, и подтвердил это тем, что 1-я и 2-я армии накануне войны были сосредоточены на главных направлениях французских войск, в то время как французская разведка не сумела выполнить свою функцию . В.Н. Сперанский в диссертации «Военно-экономическая подготовка России к борьбе с Наполеоном в 1812-1814 годах» отметил, что уже в первые месяцы пребывания Барклая на посту военного министра была разработана программа развития военной экономики, которая в целом была успешно реализована в предвоенные годы. Автор дал высокую оценку деятельности Барклая и сделал вывод, что Россия «оказалась готовой военно-экономически к борьбе с Наполеоном». Д.Г. Целорунго в диссертации «Офицерский корпус русской армии эпохи 1812 года по формулярным спискам» сделал вывод, что в ходе войны наши войска несли основные потери от огнестрельного оружия неприятеля, и тем самым подчеркнул правоту Барклая, который постоянно требовал учить солдат прицельно стрелять. A.M. Анкундинова в диссертации «Русская армия в войнах с Османской империей 1806-1812 гг.» показала, что Барклай иглавнокомандующий Молдавской армией Н.М. Каменский сыграли большую роль в подготовке и проведении летней кампании 1810 года, в ходе которой в сражении у Батина была разгромлена и перестала существовать 40-тысячная армия Гушанцин-паши. Были взяты основные крепости противника, и русские войска впервые овладели всем правобережьем Дуная. Р. Хелме в диссертации «Прибалтийский театр военных действий» раскрыл роль полководца в деле инженерного обеспечения будущего театра военных действий и укреплении Риги, гарнизон которой не только отстоял крепость, но наносил постоянные удары по врагу, совершая регулярные вылазки.

В нескольких диссертациях исследовалась деятельность Барклая в ходе Отечественной войны и Заграничных походов и отношения полководца с другими военачальниками той эпохи. Так, З.Д. Цинцадзе в диссертации «Военная деятельность Петра Ивановича Багратиона» исследовал взаимоотношения Барклая и П.И. Багратиона в драматические летние месяцы 1812 года. В отличие от большинства советских историков он осуждал грубость П.И. Багратиона, проявленную по отношению к военномуминистру и его легковесные суждения о возможности «шапками закидать Наполеона» . Но автор обратил внимание не на то, что разъединяло полководцев, а на том, что их сближало, - «любовь к отечеству и верность службе» - и привёл слова раненного на Бородинском поле П.И. Багратиона В.Левенштерну: «Скажите Барклаю, что участь армии и её спасение

зависит от него» . Ю.Л. Епанчин в диссертации «Николай Николаевич Раевский. Жизнь. Деятельность. Личность» писал, что в ходе Бородинской битвы Н.Н. Раевский некоторое время находился вместе с Барклаем и в своих записках высоко оценил хладнокровие, мужество и умелые действия полководца. После того, как неприятель вновь занял Курганную батарею и попытался разрезать русскую армию и выйти ей в тыл, Барклай во главе резервной кавалерии отбросил противника и сорвал его план. А.И. Сапожников в диссертации «Граф Матвей Иванович Платов. Опыт научной биографии» писал о сложных отношениях, которые сложились у М.И. Платова в ходе войны с М.Б. Барклаем, П.И. Багратионом, А.П. Ермоловым и другими русскими военачальниками. Автор показал, что М.И. Платов «продемонстрировал свое неумение командовать регулярными войсками», но вошел в историю войны как непревзойденный мастер 80 иррегулярной кавалерии .

В заключении необходимо отметить, что в своем творчестве к образу полководца неоднократно обращались русские писатели и поэты и, прежде всего, А.С. Пушкин, В.А. Жуковский, И. Лажечников, Л.Н. Толстой, С. Голубов, B.C. Пикуль, Л. Никулин и другие , которые своими произведениями познакомили общественность страны с деятельностью полководца.

Таким образом, анализ работ историков свидетельствует о том, что: Во-первых, за почти двухвековой период исторической наукой накоплен большой фактический материал о драматических событиях Отечественной войны 1812 года и Заграничныхпоходах 1813-1815 годов, о главных действующих лицах этих событий, о вкладе каждого из них в военную историю России начала XIX века, о состоянии военной теории, стратегии и тактики тех лет.

Во-вторых, выявлены и введены в научный оборот огромные массивы разнообразных источников, как отечественного, так и зарубежного происхождения, позволяющие взглянуть на исторический процесс масштабно, преодолеть односторонность и субъективизм в оценках событий и действующих лиц. Что касается главного героя работы, то следует заметить, что историческое знание о нем развивалось в направлении перехода от однозначно негативной оценки к более взвешенному объективному суждению о нем. Но при этом историки исследовали прежде всего деятельность М.Б. Барклая де Толли на посту главнокомандующего 1-й Западной армии в начальный период Отечественной войны 1812 года и в ходе Заграничных походов 1813-1815 годов. Мало внимания уделяли преобразованиям в армии, которые полководец провёл в ходе военной реформы на посту военного министра России. К тому же в работе «Отечественная война 1812 года» Л.Г. Бескровный, как впрочем, и другие историки, утверждал, что после падения Смоленска западноевропейские каноны полководца стали

рушиться и «нужно было искать новые решения в способах ведения войны» . В связи с этим в диссертации пришлось исследовать этот сюжет и дать ответ на вопрос: на основе русских или западноевропейских принципов и опыта строилась практическая деятельность М.Б. Барклая.

К сожалению, этот вопрос оказался наименее изученным. Историки не пошли дальше констатации фактов, что полководец с большим уважением относился к солдатам - защитникам страны, старался облегчить их участь, пытался ограничить палочный произвол в армии. Практически в течение почти двух веков никто из историков не только не исследовал военно-теоретические взгляды полководца, но даже не поставил эту задачу. Вследствие этого, в ходе дискуссии так и не удалось выявить роль и место Барклая в военной истории России того периода. А в исторической литературе закрепилось несколько спорных положений, к которым в различных интерпретациях относятся: 1) положение А.И. Михайловского-Данилевского, что накануне войны «о дальнейшем отступлении во внутренность империи не было и помышления»; 2) положение К. Клаузевица, что «высшая мудрость не могла изобрести плана лучше того, которые русские исполнили непреднамеренно тезис Л.Г. Бескровного о западноевропейских канонах полководца .

Таким образом, предметом исследования стала практическая деятельность М.Б. Барклая де Толли:

1. на посту военного министра России;

2. история рода Барклаев .Чтобы решить эти проблемы, необходимо выполнить, по крайней мере, две исследовательские задачи: 1) рассмотреть деятельность Барклая на посту военного министра, определить его роль в реформировании вооруженных сил России накануне Отечественной войны 1812 года и выявить на основе проводимых им преобразований наличие или отсутствие у него плана разгрома Великой армии; 2) раскрыть личность и историю рода Барклаев. Решение этих двух взаимосвязанных задач позволит выявить мотивы деятельности Барклая де Толли, понять логику его поведения и выяснить ее сущность. Соответственно наше исследование содержит две главы:

Глава1

1. На посту военного министра России

Войны, по мнению В.И. Буганова и А.И. Назареца, которые вела Франция в эпоху наполеоновской империи, носили захватнический характер. В результате этих воин было утверждено французское господство почти во всей Западной Европе, исключая Англию и Швецию. Перед Наполеоном открывались заманчивые перспективы установления мирового господства.

«Через пять лет, я буду господином мира, – говорил Наполеон остается одна Россия, но я раздавлю ее». А что в России?

Военным министром был Михаила Барклая-де-Толли.

В ранних и признанных источниках указывается, что он родился 16 (27) декабря 1761 года в поместье Памушис. Сам Михаил Богданович писал, что родился он в Риге.
     Михаила Барклая-де-Толли еще в детстве отец, используя протекцию своих знакомых, записал на военную службу в Новотроицкий кирасирский полк. Случилось это в 1767 году и было вполне в духе того времени.«Прослужив» таким образом в нижних чинах десять лет, пятнадцатилетний Михаил начал действительную военную службу вахмистром Псковского карабинерского полка. Через два года, в 1778-м, он был произведен в первый кавалерийский офицерский чин — в корнеты.
     Боевое крещение он получил в ходе Русско-турецкой войны 1787–1791 годов. Ему довелось участвовать в длительной осаде и быстротечном штурме османской крепости Очаков. За очаковское дело поручик Барклай-де-Толли удостоился золотого креста на Георгиевской ленте, который приравнивался к ордену Святого Георгия 4-й степени, и получил чин секунд-майора.
     Затем молодой офицер отличился при Каушанах, при взятии неприятельских крепостей Аккерман и Бендеры. Уже тогда М. Б. Барклай-да-Толли показал задатки волевого, храброго и осмотрительного военачальника.
     Во время Русско-шведской войны 1788–1790 годов Барклай-де-Толли проявил себя как способный командир. Тогда русским войскам приходилась действовать против шведов в Финляндии, среди лесов и бесчисленных озер и небольших рек, в условиях бездорожья, когда сама природа создавала для людей укрепленные рубежи и труднопреодолимые препятствия. В этой войне Барклай-де-Толли дослужился до чина премьер-майора. Из Финляндии офицер был переведен в Санкт-Петербургский гренадерский полк, где показал себя умелым воспитателем нижних чинов.
     В должности батальонного командира этого полка участвует в войне на территории Польши. За заслуги при взятии города Вильно и при разгроме близ Гродно крупного отряда неприятеля под командованием Грабовского Барклай-де-Толли был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Польскую войну он закончил подполковником.
     Барклай-де-Толли стал опытным военным, имея хороший послужной список. Он был уже Георгиевским кавалером, прекрасные характеристики свидетельствовали о его боевых заслугах. Перспективный офицер быстро продвигался по служебной лестнице. Протекций у него было мало, всего он добивался упорным трудом и добросовестной службой.
     В 1798 году Барклай-де-Толли был произведен в полковники и назначен шефом 4-го (он же потом стал 3-м) егерского полка. То было назначение особого рода. Егерские полки в русской армии того времени являлись отборными пехотными частями, и командовали ими самые лучшие офицеры, имевшие боевой опыт. За отличную подготовку полка легкой пехоты Барклай-де-Толли уже на будущий год был произведен в генерал-майоры.
     За девять лет успешного командования егерским полком он приобрел большой опыт и проявил незаурядные способности, которые не остались незамеченными.
     В Русско-прусско-французской войне 1806–1807 годов генерал-майор командовал дивизией. 14 декабря 1806 года Барклай-де-Толли блеснул талантом умелого военачальника. В сражении с французами под городом Пултуском (Польша) он командовал передовым отрядом корпуса Л. Л. Беннигсена. И не только выдержал яростную атаку корпуса наполеоновского маршала Жана Ланна, но и вместе с подоспевшими войсками генерала Сакена перешел в контрнаступление и опрокинул дивизию генерала Гюдена.
     В этом сражении французам так и не удалось выйти в тыл русской армии и отрезать ее от переправ через реку Нарев. За успешное проведение этой операции он удостоился ордена Святого Георгия 3-й степени.
     Затем последовало генеральное сражение русской и французской армий у города Прейсиш-Эйлау (ныне город Багратионовск Калининградской области) 26–27 января 1807 года. Благодаря искусным действиям генерала Барклая-де-Толли русскому арьергарду удалось сдержать главные силы французов во главе с самим императором.
     В сражении при Прейсиш-Эйлау генерал получил тяжелое ранение в правую руку. В бессознательном состоянии он был вынесен из боя под огнем противника унтер-офицером Изюмского гусарского полка Сергеем Дудниковым. Лечение длилось пятнадцать месяцев. Врачи извлекли из раны более сорока обломков костей.
     Оправившись от тяжелого ранения, Михаил Богданович возвращается в армейские ряды.
     В Русско-шведской войне 1808–1809 годов Барклай-де-Толли уже в чине генерал-лейтенанта сперва командует 6-й пехотной дивизией, а затем корпусом. Он участвовал в знаменитом переходе русских войск по льду Ботнического залива через пролив Кваркен шириной в 100 километров на шведский берег. Одновременно корпус генерала Багратиона совершил переход по льду на Аландские острова. Эта смелая операция русского командования поставила Швецию в безвыходное положение, и та заключила мир с Россией, отказавшись от всяких претензий на Финляндию.
     Герой войны со Швецией получает чин полного генерала от инфантерии и назначается генерал-губернатором Финляндии, присоединенной к Российской империи. На этом посту Михаил Богданович многое сделал для укрепления здесь государственной границы. Близость к Санкт-Петербургу давала возможность установить связи при императорском дворе и продемонстрировать свои способности и как главнокомандующего, и как губернатора. Это, наравне с боевыми заслугами, и предопределило дальнейшую судьбу Барклая-де-Толли.
     В это время над Россией вновь нависла опасность войны. Император Александр I сместил с поста военного министра генерала от артиллерии А. А. Аракчеева и назначил на этот пост в 1810 году Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, который он занимал до сентября 1812 года.
     В том же 1810 году он становится членом Государственного совета. Как военный министр М.Б. Барклай-де-Толли проделал огромную работу в преддверии вторжения Великой армии Наполеона в Россию. Под его руководством было подготовлено издание «Учреждения для управления большой действующей армией», в котором определялись права и обязанности высших армейских начальников и штат полевого штаба.
     Военный министр ввел в русской армии корпусную организацию, что делало ее в тех условиях более мобильной, маневренной и лучше управляемой в мирное и военное время, утвердил новые воинские уставы. В преддверии войны с Францией численность русской армии была увеличена, заблаговременно были подготовлены резервы. В приграничной полосе строились новые крепости.
     Однако Барклай-де-Толли не смог воспрепятствовать тому, что император Александр I на случай войны с Францией принял план действий русской армии, разработанный его ближайшим военным советником Фулем — прусским генералом на русской службе. Первые же дни войны вскрыли всю несостоятельность и бездарность этого плана.
     Война же неумолимо приближалась к западной границе государства. На пороге России встала Великая армия Наполеона Бонапарта. Конечной целью его похода являлась Москва: один из самых великих завоевателей в мировой истории задумал «поразить Россию в самое сердце».
     Отечественную войну 1812 года, начавшуюся в ночь на 12 июня, генерал от инфантерии М. Б. Барклай-де-Толли встретил на посту командующего самой крупной русской армией, 1-й Западной. Она состояла из шести пехотных, двух кавалерийских и одного казачьего корпусов общей численностью почти в 130 тысяч человек при 558 орудиях и располагалась в районе Россиены, Вильно, Гродно (прикрывали 220-километровый участок западной границы России). 1-я армия превосходила вместе взятые 2-ю Западную армию и 3-ю Резервную, или Обсервационную, армию генерала А. П. Тормасова.
     Военный министр знал из донесений разведки, что к российским границам стягивается огромная наполеоновская армия, и заблаговременно писал императору Александру I: «Необходимо… начальникам армий и корпусов иметь начертанные планы их операций, которых они по сие время не имеют».
     Но царь остался глух к таким письмам. Отличавшийся большим честолюбием, он стремился быть на первых ролях в развернувшейся исторической драме и мечтал о бранной славе, добытой в соперничестве с признанным великим полководцем Наполеоном. В сопровождении огромной свиты монарх прибыл в Вильно. Он осознавал, что не обладает полководческим талантом, поэтому не взял на себя бремя главнокомандующего с неизбежной при этом ответственностью за принимаемые решения. Но он и не внял совету своего военного министра о назначении такого главнокомандующего, предоставив Барклаю-де-Толли отдавать распоряжения от своего имени.
     Военный министр оказался в крайне сложном положении. Император постоянно вмешивался в управление армейскими войсками, особенно в первые дни, внося тем самым в него путаницу. Все неудачи же придворные круги приписывали, естественно, не ему.

Непосредственно для вторжения в Россию Наполеон сформировал «Великую армию», имевшую 640 тыс. человек при 1372 орудиях. В эту армию входили, кроме французов, австрийские, прусские, саксонские, голландские, испанские, португальские войска и войска других народов Западной Европе, попавших в зависимое положение от Франции.

План военных действий Наполеона состоял в том, чтобы нанести русским войскам сокрушительное поражение в пограничном сражении и заставить Россию заключить позорный для нее мир. Для осуществления своего завоевательного похода в Россию Наполеону предстояло сделать выбор между тремя возможными дорогами вторжения в глубь страны: на Киев, на Петербург и на Москву. Как известно, Наполеон отдал предпочтение дороге на Москву. О мотивах своего решения он сказал следующее: «Если займу Киев – я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом – я возьму ее за голову; заняв Москву, – я поражу ее в сердце». В ночь на 12 июня 1812 года наполеоновская армия в количестве свыше 600 тыс. человек начала переправу через р. Неман и без объявления войны вступила на территорию России.

Россия же в то время, на западном театре военных действий, могла противопоставить врагу военные силы, количественно уступавшие ему.

Войска, находящиеся у западной границы, делились на три армии: 1-я во главе с Барклаем-де – Толли (110 тыс. чел.); 2-я во главе с Багратионом (45 тыс. чел.); 3-я во главе с Томасовым (40 тыс. чел.).

     В условиях значительного превосходства наполеоновской армии Барклай-де-Толли сумел осуществить отход двух русских армий к Смоленску, сорвав тем самым план французского императора разгромить их порознь.
     Первоначально 1-я русская Западная армия отступала к Дриссе, чтобы занять оборону в построенном там по плану Фуля укрепленном лагере. Из-за этого расстояние между 1-й и 2-й армиями значительно увеличивалось. Кроме того, непригодность лагеря для обороны была очевидной. Противник мог обойти его, окружить и принудить русскую армию к капитуляции.
     Военный министр приказал своей армии оставить Дриссу и отходить на соединение с армией генерала Багратиона в направлении Полоцк, Витебск, Смоленск. Барклай-де-Толли под Витебском умело ушел от генерального сражения с Наполеоном. Для защиты петербургского направления из состава армии был выделен корпус генерала Витгенштейна численностью в 23 тысячи человек.
     Отступление 1-й Западной армии проходило с постоянными арьергардными боями, наиболее ожесточенный из которых состоялся у деревни Островно. Только после этого император Наполеон понял, что разбить главные силы противника в приграничье ему не удастся и следует разработать другой план войны против России.
     Две русские армии соединились под стенами древнего Смоленска. 20 июня 1-я Западная армия подошла к городу, 2-я армия — на другой день. Победа, одержанная русскими в Смоленском сражении, подняла дух отступавших.
     Но Смоленск не был подготовлен к обороне, а силы французской Великой армии еще значительно превосходили силы русских. Военный министр приказал продолжить отступление вглубь России. Уклоняясь от преждевременного генерального сражения, Барклай-де-Толли исподволь готовится к неизбежным решающим схваткам. Не поддаваясь уговорам и давлению со стороны, против императорской воли и вопреки настроению Багратиона, он продолжал отступать. Отступление русских войск от государственной границы и нежелание Барклая-де-Толли дать неприятельской армии генеральное сражение вызвали недовольство широкой общественности, и прежде всего в рядах самой армии. Авторитет военного министра упал, и он уже не мог претендовать на верховное командование в начавшейся войне. Однако его несомненной заслугой было то, что он сумел сохранить русскую армию для Бородинского сражения.
     Михаила Богдановича на марше застало сообщение из Санкт-Петербурга о том, что 5 августа главнокомандующим всех русских армий назначен генерал от инфантерии М. И. Голенищев-Кутузов.
     Под началом военного министра осталась только 1-я Западная армия. По численности она превосходила багратионовскую армию, поэтому в Бородинском сражении главнокомандующий Кутузов поручил Барклаю-де-Толли командовать центром и правым флангом русских войск. Его армия в день сражения состояла из трех корпусов: генералов Багговута, Остермана-Толстого и Дохтурова.
     Все, кто видел Барклая-де-Толли в день Бородина, единодушно отмечают бесстрашие командующего армией. Он появлялся в самых опасных местах сражения в центре русской позиции. Поговаривали даже, что он искал смерти. Четыре лошади пали под ним. Все адъютанты, сопровождавшие его, за исключением одного, были убиты или ранены, а командующий армией оставался невредим.
     26 августа 1812 года генерал от инфантерии проявил большое искусство и личное мужество при отражении натиска наполеоновских войск. За заслуги в Бородинской битве он был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени.
     На военном совете в Филях командующий 1-й Западной армией поддержал предложение М. И. Кутузова оставить Москву, хотя большинство военачальников было против и желало нового генерального сражения под стенами города. В сентябре 1812 года Барклай-де-Толли из-за болезни покинул действующую армию и оставил пост военного министра. В изгнании французов из пределов России он не участвовал.
     Он вновь возвратился в войска только в январе 1813 года, когда был назначен высочайшим приказом командующим 3-й русской армией и вместе с ней совершил поход в Европу, которую русские войска совместно с союзниками освобождали от французских завоевателей. После смерти Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова император Александр I с согласия других монархов-союзников поставил генерала от инфантерии М. Б. Барклая-де-Толли во главе объединенной русско-прусской армии.
     В одном из них — под Кульмом (по-чешски Хлумец), селением в Богемии, командующий союзной армией России, Австрии и Пруссии одержал блестящую победу над французами. Наполеон, стремясь окружить и разгромить союзную армию, отходившую в Чехию после неудачного для нее Дрезденского сражения, направил в тыл противника корпус генерала Вандама. Главные силы союзной армии под командованием Барклая-де-Толли окружили и разбили его. Поражение под Кульмом (август 1813 года) вынудило Наполеона отступить к Лейпцигу.
     За победу в сражении при Кульме генерал от инфантерии удостоился высшей военной награды Российской империи — ордена Святого Георгия 1-й степени. В январе 1814 года за победу при Бриенне он получил золотое Георгиевское оружие «За храбрость» — шпагу с алмазными лаврами с надписью «За 20 января 1814 года».
     Серия антинаполеоновских войн закончилась триумфальным вступлением союзных войск в столицу побежденной Франции Париж. Михаил Богданович Барклай-де-Толли был в числе самых главных победителей Наполеона. В борьбе с великим завоевателем он стал вторым из четырех российских полководцев-обладателей ордена Святого Георгия всех четырех его степеней.
     В 1815 году Барклай-де-Толли получил княжеский титул и звание генерал-фельдмаршала и после этого отошел от военных и государственных дел.
     В начале 1818 года Барклай испросил позволения отправиться в Германию для лечения на минеральных водах, но, не доехав до места, скончался 14 (26) мая в возрасте 57 лет на мызе Штилитцен в шести верстах от города Инстербург (ныне г. Черняховск).
     30 мая его тело было доставлено в Ригу, где состоялась торжественная траурная церемония. Сердце Барклая-де-Толли было похоронено на небольшом возвышении в 300 метрах от мызы Штилитцен, а набальзамированный прах доставлен в фамильное имение Бекгоф(Лифляндия), в 1,5 км от нынешнего эстонского населённого пункта Йыгевесте и захоронен в семейной усыпальнице рядом с прахом ранее умершего сына.
     Как полководец М. Б. Барклай-де-Толли принадлежит к школе передового военного искусства начала XIX столетия. Его отличала самостоятельность при принятии решений, предусмотрительность и осторожность, настойчивость в достижении поставленной цели. В больших сражениях он всегда сохранял спокойствие и невозмутимость, не терял самообладания в критические минуты боя.
     Прослужив в армии несколько лет в нижних чинах, он воспитывал в офицерах уважительное отношение к солдатам, их человеческому достоинству и воинскому званию. Был строг к себе и к подчиненным. В военной истории России личность Барклая-де-Толли примечательна еще и тем, что он был одним из немногих полководцев, удостоенных всех российских орденов первых степеней.

Не без интересно обратиться для более целостного восприятия личности Михаила Богдановича Барклай де Толли к истории его рода.

Глава 2

История рода Барклаев. Михаил Богданович Барклай де Толли

 Князь Михаил Богданович Барклай-де–Толли, 1718–1818 происходил из шотландского рода, переселившегося сперва в Германию, потом в Лифляндию. Как пишет В.Н. Балязин, все исследователи, занимавшиеся происхождением Барклаев (иногда его называют родом Бэркли, Беркли, или Беркели, что по сути одно и тоже), сходятся на том, что основателем его был некий норманнский рыцарь, поселившийся в 1086 году в Англии и вскоре затем перебравшийся в Шотландию. Считают, что имя рыцаря произошло от названия деревни Беркли в Соммерсете. Хронист Роджер Арундель называет этого норманнского лорда – арендатора Робертом и утверждает, что от имени деревни и самого рыцаря стали называть Робертом Беркли. В документах, относящихся ко времени правления шотландских королей Малькольма IV (1153–1165) и Вильгельма Льва (1165–1214), упоминаются рыцари Роберт и Вальтер де Беркли. Именно от одной из этих ветвей и произошли по женской линии те Барклаи, что потом поселились в России. Написание двух элементов фамилии Барклай-де – Толли менялось в течение нескольких столетий. Они упоминались в источниках как Барклаи, Беркли(Бэрки), Беркели. Изменялось написание и второго элемента фамилии. Встретившись вначале как «Тоуи» – от названия родового замка, затем эта составная часть фамилии стала писаться как «Толли». Впервые такое написание встречается в одном из документов1457 года, а в конце IV века фамилия обретает другую, уже более стабильную, устойчивую форму – Барклай-де-Толли, хотя замок на протяжении девяти веков все время называется Тоуи. Он и сегодня стоит в Графстве Абердин, в северо-восточной части прихода Турифф, на дороге в городок Банфф (ныне это административный район Грампиан). существующий замок построен в 1570–600 г. на фундаменте старого норманнского сооружения. В результате Реформации и религиозных войн, разразившихся в Англии и Шотландии в XVII веке многие шотландцы – протестанты вынуждены были отставлять родные места и отправляться на чужбину. В 1621 г. из Шотландии эмигрировали Питер и Джон Барклаи. Питер Барклай – Прадед будущего фельдмаршала поселился в Ростоке (гензейский город на Территории герцогства Меленбург – Шверин), женился. Его сын в 1664 г. отправился в Ригу, где был принят в местное адвокатское сословие и женился на дочери своего коллеги. Старший сын коего унаследовал профессию отца, и, будучи членом муниципалитета Большой гильдии, в 1710 году первым из семейства Барклаев принес присягу на верность России, когда в ходе Северной войны между Россией и Швецией город Рига и другие города и местности Прибалтики отошли под скипетр Петра I. Потомки Барклая-де – Толли были и членами городского магистрата, – один бургомистром, другой казначеем, и служили в русской армии. Один из сыновей Вильгельма – Вейнгольд Готтард, женатый на девице Вермелейн, служил при Екатерине I в военной службе. Отца Михаила Барклай-де-Толли звали Готтардом. Мать Маргаритой, старшего брата Эриха Иоганна – Эрихом (в р. документах – «Иваном»), младшего же – Генрихом. Немецкое имя «Готтард», которое носил отец. Означало «богом данный». Таким образом, впоследствии все его дети стили называть себя и значится в официальных документах русским отчеством «Богдановичи» Иван Богданович стал впоследствии инженер – генерал-майором и кавалером ордена Георгия IV класса. Он был строителем крепостных сооружений в Финляндии, и некоторое время служил в военном министерстве. Умер в 1819 г. Генрих Богданович – стал офицером русской армии, но дослужился лишь до чина майора артиллерии. Скончался в 1805 г. в возрасте 39 лет.

Детство, отрочество, юность

Михаил Богданович родился 13 (24) декабря 1761 г. в маленьком литовском поместье Памушисе, в земле Жемайтия (тер. сов Литвы). Запись в книге протестантской церкви Жемайтии гласит; «Михаил Андреас, сын Барклая-де-Толли из Памушисе, крещен здесь в 1761 году, в воскресенье после рождества». Будущий фельдмаршал и князь родился в бедной семье, его отец всю жизнь был арендатором, и никогда не имел своей земли.В Памушисе Барклаи прожили недолго и переехали на мызу Лайксаар, неподалеку от города Пернов. (ныне Пярну). Когда Михаилу исполнилось три года. родители отправили мальчика из Лайкасаара в Петербург, в семью его тетки по матери – фон Вермелейн, муж которой служил в русской армии с 1750 г., и к моменту появления племянника был уже полковником. Получив под свою команду 1767 году полк, Вермелейн записал в него своего шестилетнего племянника гефрейт-капралом (звание «гефейт-капрал» соответствовало более позднему званию младшего унтер-офицера) о регламенту Петра I дворянским детям, принятым в военную службу. разрешалось капральские и сержантские лета зачислить тем, которые учились и выучились доподлинно… «сыновьям российского государства князей, графов, баронов, знатнейшего дворянства, – говорилось в регламенте, – никому никакого ранга не позволяем, пока они нам и Отечеству ни каких услуг не покажут и за оные характера не получат».Далее же в регламенте указывалось, что служебные ранги должны даваться достойным», дабы «оным подать пример к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам». Михаил Барклай-де Толли титулов не имел и к знатнейшим дворянам не относился. Поэтому никаких поблажек и послаблений ждать ему не приходилось, да и дядя его был не таким человеком, чтобы повести племянника по стезе праздности и невежества. В декабре 1770 года Вермелейн из-за полученного им в последней русско-турецкой компании ранения ушел в отставку. За год о того, 13 декабря, все же успев произвести племянника в вахмистры (вахмистр в кавалерии соответствовал фельдфебелю в пехоте и офицером не являлся) Натом военная карьера будущего фельдмаршала прервалась. До 1776 года мальчик числился в «домашнем отпуску» и готовился к тому, что бы вступив в действительную армейскую службу, оправдать звание, выданное ему авансом.И все же сам Барклай считал, что его военная служба началась в 1770 г. в письме императору Александру I от 25 октября 1812 года Барклай утверждал, что он служит в армии сорок два года. Хотя средства ермелейнов были ограниченны, одной из первых расходных статей в их бюджете было приобретение книг.

Миша Барклай читал запоем. В круг его чтения входили книги о ставших полулегендарными героях Александре Македонском, Ганнибале, Цезаре, о более близких ему по времени австрийском генералиссимусе принце Евгении Савойском и английском полководце герцоге Джоне Черчилле Мальборо.

В мальчике рано проявились такие качества, как молчаливость, серьезность и замкнутость, любовь к уединению и одиноким раздумьям.

Кроме военной истории он изучал русский, французский и немецкие языки, арифметику и фортификацию.

На пятнадцатом году его домашнее воспитание было закончено: 1778 году Михаил явился на службу, и был, подвергнут экзамену.

По окончании экзаменов он получил свидетельство, в котором говорилось, что он «по-российски и по-немецки читать и писать умеет и фортификацию знает».

С этим свидетельством он и явился в кавалерийский Псковский карабинерский полк. Здесь началась его более чем сорокалетняя военная служба.

На службе Отечеству

Михаил Богданович вступил на службу в Псковский карабинерский полк, сформированный Петром Великим в 1701 г., в 1778 г., где прослужил первые десять лет.

Здесь он получил свои первые офицерские звания – корнета в 1778 г. и поручика 1 января 1786 г.

Служа последовательно адъютантом у Патруля, Графа Ангальта и принца Ангальт-Беринбурга, родственника Екатерины II, Барклай обратил на себя внимание этих лиц своей исполнительностью и строгим отношением к службе.

В том же 1778 году между Россией и Турцией велась очередная война из бесконечной серии почти беспрерывного вооруженного конфликта, который с небольшими перерывами длился уже более ста лет.

Переход под покровительство России в 1783 году восточно-грузинского Картлийско-Кахетинского царства и сильное в связи с этим ослабление позиций Турции и Ирана в Закавказье еще более обострили русско-турецкие отношение. Наконец окончательное присоединение Крыма к Российской империи, произошедшее в 1783 году, стало еще одной причиной обострения русско-турецкого антагонизма.

В начале августа 1783 гуда русскому послу в Константинополе был предъявлен ультиматум, по которому Турция требовала возвращения ей Крыма, признание Грузии ее вассалом и права на осмотр русских торговых судов, проходящих через Босфор и Дарданеллы. Ультиматум был, отвергнут, и 14 августа Турция объявила России войну. Согласно разработанной русскими стратегической концепции. Войскам надлежало овладеть крепостью Очаков, расположенной в Южно-Бугском лимане, прикрывая одновременно Украину от возможного вторжения турок и обороняя Кавказ и Крым.

На южных рубежах России, в Молдавии, на Украине и Кавказе начали действовать две армии – Екатеринославская (под командованием фельдмаршала Г.А. Потемкина) и Украинской (под командованием фельдмаршала П.А. Руманцива)

Армия Потемкина, нацеленная на овладение Очаковым, имела в своих рядах 82 тысячи человек, армия Румянцава, расположенная в Подолии, – 37 тысяч.

Кавказ и Крым обороняли отдельные корпуса – Кубанский и Таврический. Активно должен был действовать и русский Черноморский флот (командующий – контр – адмирал М.И. Войнович).

После вступления в войну в январе 1788 года Австрии, примкнувшей к России, Украинской армии Румянцева должен был оказать помощь и союзный австрийский экспедиционный корпус. (ком. принц Кобургский, численность – около 30 тыс. чел.)

Именно в это время генерал поручик Ангальт – Бернбурский и его адъютант капитан Барклай-де Толли выехали в Екатеринославскую армию Потемкина.

Летом 1788 года именно взятие Очакова стало важнейшим тактической задачей, и почти все силы Потемкина были направлены под стены этой крепости.

В Турецкую компанию 1789 года, в те самые «времена Очакова и покоренья Крыма», самым героический образом проявил себя Барклай-де – Толли при осаде и штурме крепости Очаков.

На расстоянии четырех миль от Очакова, на другой стороне Днепровского лимана, стояла русская крепость Кинбурн.

Ее попытались захватить турки, но безуспешно. Суворов отбил их натиск и одержал блистательную победу.

Пока обе, Кинбурн и Очаков, эти крепости не были в одних руках, судоходство по лиману было невозможно.

Сначала Потемкин говорил, что «Очаков ничтожная крепость, которая не выдержит и недельной осады». Однако вскоре понял, что сильно ошибается, и приступил к методической осаде.

Встав лагерем, образовавшим каре, армия взяла крепость в осаду. Все лето солдаты болели малярией и дизентерией.

Гнилую воду из лимана пили не кипяченой; уксуса, обезвреживающую питьевую воду от инфекции, не было. Не было и лекарств. Продовольствия подвозили так мало, что солдаты жили на грани голода. Артиллерия и боеприпасы прибывали медленно.

В июле под Очаков подошел Бугский корпус М.И. Кутузова. В это же время сюда прибыл и Суворов.

Осада продолжалась до декабря. 6 декабря в 8 часов утра Потемкин дал сигнал к штурму.

Ангальт командовал двумя колоннами. В первой колонне начальником был П.А. Пален, а во второй находился Барклай, она то и решила исход битвы.

В числе оставшихся в живых героев штурма, Барклай был награжден «штурмовой медалью» – золотой Очаковским крест на черно-оранжевой георгиевской ленте и первый свой орден св. Владимира 4-й ст. девизом ордена были слова: «Польза, честь и слава».

Участие Барклая в боевых операциях под Очаковом представляется не только весьма важным, но знаменательным и даже символическим: здесь, в боях 27 июля и 18 августа 1788 г., военная фемида свела воедино Суворова, Кутузова и Барклая.

В апреле 1789 года русско – австрийские войска разбили турок под Бырладом, Мэксинени и Галацем, а в июле Потемкин двинулся к Бендерам.

В то время Барклай находился в авангарде войска в отряде, которым командовал знаменитый казачьи полковник Матвей Иванович Платов – «вихрь-атаман», как звали его казаки – донцы.

После того как казаки Платова и конные егеря Барклая рассеяли турецкие войска, захватили в при этом сто пленных вместе с их командиром Сангалой – пашой, они заняли Каушаны, создав тем серьезную угрозу осажденным Бендерам.

В конце сентября Платов, ставший к этому времени бригадиром, вместе с секунд – майором Барклаем заняли крепость Аккерман (н. Белгород-днестровский. Украина).вслед за тем без боя 11 сентября сдались Бендеры в начале 17 90 года, подстрекаемая Англией, Пруссия стала угрожать России войной. А традиционный союзник Турции Швеция активизировала военные действия в Финляндии.

Около одной трети всех русских войск было передвинуто на северо-запад- к польским границам и в Финляндию в апреле 1790 Ангальт вместе с Б. прибыл в Финляндию.

В Финляндии, в сражениях при Кенигкски, погиб принц Ангальт. Принца вынесли с поля боя и через несколько часов он умер на руках у Барклая-де – Толли.

В последние минуты умирающий передал Барклаю свою шпагу с которой Михаил Богданович никогда в последствии не расставался.

После гибели принца он находился в войсках Игельстрома в 1790 г. Генерал Иосиф Андреевич Ингельстром, сменивший Ангальта, отзывался в последствии с большим почтением о военный и моральных качествах Б.-де.-Т.

Далее была польская компания 1794 года. В апреле 1774 года в Варшаве вспыхнуло восстание. Весь русский гарнизон был либо уничтожен, либо пленен. Вслед за тем, 11 апреля вспыхнуло восстание в Вильно. Вильно взяли, а повстанцев вскоре разгромили.

Эта компания позволила еще раз Барклаю высказать свою храбрость и хладнокровие и доставила ему штаб-офицерский чин и орден св. Георгия 4-й ст.

Будучи в 1799 г. генерал майором, Барклай прекрасно командовал в течение 9 лет 4-м Егерским полком, шефом коего он состоял.

Компании 1806 и 1807 годов выдвинули быстро Михаила Богдановича, как одного из наших лучших генералов.

В сражении при Пултуском он командовал правым флангом (награжден за это дело орденом св. Георгия 3-й степени)

При Прейсиш – Элау был серьезно ранен. И когда, раненый. Он лежал в Мемеле, его посетил император Александр I, дотоле лично его на знавший, и этот случай, конечно, благоприятно отозвался на дальнейшей карьере Михаила Богдановича.

Во время войны со Швецией 1808–1809 г. совершил переход по льду Ботнического залива, опрокинул неприятеля и взял г. Умео, решив тем исход компании. Уже в качестве начальника дивизии Б. продолжал весьма успешно действовать в шведскую компанию 1808 г., а в следующем году, после присоединения Финляндии, он был назначен Александром I главнокомандующим финляндской армией и «Зная усердие ваше к добру и ваши либеральные правила» генерал – губернатором получившей конституцию Финляндии с производством в генералы от инфантерии. По отношению к Финляндии проводился им в управлении принцип, сформулированный Сперанским; «Финляндия есть государство, а не губерния» Несмотря на кратковременное пребывание в должности губернатора, Б. Сумел быстро навести порядок в управлении Финляндией, а также ввел примерную дисциплину в войсках. В январе 1810 г. он был назначен военным министром. Провел большую работу по усилению русской армии. главную свою задачу видел в подготовке к войне с Наполеоном. В течение двух лет он сделал все необходимые приготовления к борьбе с Наполеоном в 1812 г. получил командование 1-й армией, номинально оставаясь военным министром. Стоя упорно за отступление и за постепенное втягивание наполеоновских полчищ в глубину страны, поставил своей целью объединить разбросанные вдоль границы р. армии. чтобы не дать разбить их по одиночке., Барклай навлек на себя большое неудовольствие народа, армии и более пылких подчиненных ему генералов, а также своего старшего товарища князя Багратиона. Ему ставили в вину его нерусское происхождение, обвиняли в трусости или предательстве. Последствием этого была замена его Кутузовым. Уступая место главнокомандующего М.И. Кутузову Б..писал царю: «Избегая решительного сражения, я увлекал неприятеля за собой и удалял его от его источников, приближаясь к своим, я ослабил его в частных дела, в которых я всегда имел перевес. Когда я почти довел до конца этот план и был готов дать решительное сражение, князь Кутузов принял командование армией». Но, несмотря на это понижение, Б. вел себе геройски под Бородином, заслужив орден св. Георгия 2-й степени. В бородинском сражении под ним было ранено и убито пять лошадей. Он защищал правых фланг и центр, удержал свои позиции и прикрыл отступление рус. армии, справедливо получив титул «героя Бородинской битвы». Все видевшее его в Бородинском бою утверждали, что он хотел умереть. «С ледяным спокойствием оказывался он в самых опасных местах сражения. Его белый конь издали виден был даже в клубах густого дыма. Офицеры и даже солдаты, – писал Федор Глинка, – указывая на Барклая, говорили – «Он ищет смерти»». Барклай остался жив. Но после этого расстроенное здоровье и нравственный гнет заставили Михаила Богдановича удалиться с театра военных действий.

По-прежнему встречая непонимание царедворцев и генералитета, в сент. 1812 г. Б.-де – Т. ушел в отставку: «Я твердо решился лучше впасть в бедность, от которой я не избавился во время моей службы, нежели продолжать службу… я надеюсь, однако, что беспристрастное потомство произнесет суд с большей справедливостью». Он жил до февраля 1813 г. в своем поместье в Лифляндии, когда, снова обласканный императором Александром I, вступил в командование 3-й армией. Он участвовал в сражениях под Бауценом, Кульмом и Лейпцигом в 1813 г. после Бауцена стал во главе русско-прусской армии вместо Витгенштейна. Действия Б. В 1813 г. и 1814 г. вполне поддерживали его репутацию выдающегося боевого генерала; он был награжден орденом св. Андрея Первозванного и звездой св. Георгия 1-й ст. Брал Париж в 1814 г. за что был сделан фельдмаршалом. 22 декабря 1813 г. Барклай-де Толли был возведен в графское, а 30 августа 1815 г. в княжеское Российской империи достоинство.В 1815 г.он снова выступил во главе 200-тысячной армии, чтобы идти с ней в пределы Франции, но поражение Наполеона под Вотерлоо прекратило военные действия.Князь Б. Был женат на Елене Августе Ивановне фон дер Смиттен (умерла в 1828 г.) от которой имел только одного сына, князя Эрнеста Михайловича (подполковник и флигель-адъютант, женат на Леокадии Кампенгаузен).

Михаил Богданович был высоко порядочным человеком в частной жизни, удивительно хладнокровен в боях и обладал прекрасными военными способностями. Вернувшись в Россию. Затем, уже в мирные годы, он продолжал командовать 1-й армией, имея главную квартиру в Могилеве, на Днестре, но расстроенное здоровье принудило его ехать лечится на германские водыВ начале 1818 г. Барклай поехал в Петербург. Он попросил царя об аудиенции, чтобы добиться от него разрешения либо выйти в отставку, либо получить длительный отпуск для основательного лечения (врачи советовали ехать на модные тогда чешские курорты Мариенбад и Карлсбад.)Александр разрешил Барклаю отойти от дел на два года и выдал фельдмаршалу на покрытие расходов на предстоящею поездку 100 тысяч рублей.Деньги были огромные, каких князь и фельдмаршал не получал ни разу в жизни, и Барклай решил, что в Чехию он поедет не один, а вместе с семьей.28 апреля М.Б. Барклай де-де Толли, его семья и сопровождавшие их врач, адъютант и слуги в четырех каретах выехали из Бекгофа.Вскоре они прибыли в Столбен. Имение Барклаев, находившееся в 60 верстах к северо-востоку от Риги. После непродолжительного пребывания в Столбене кортеж двинулся дальше.Остановки становились все более частыми из-за того, что Михаилу Богдановичу с каждым днем становилось все хуже. Барклаи на несколько дней останавливались в Риге, потом в Мемеле (Ныне Клайпеда), затем в Тильзите (ныне Советск).После Тильзита здоровье Михаила Богдановича сдало окончательно. Он жаловался на сильные боли в груди, и, когда кареты подъезжали к Инстенбургу(Черняховск), врач решил сделать экстренную остановку.Барклай уже не мог идти, и его отнесли в ближайший дом. Этим домом оказалась помещичья мыза Штичылен (поселок Нагорное). Больного усадили в кресло, и он, сидя в кресле, в тот же вечер умер. Это случилось 13 (25) мая 1818 г.На следующий день произвели вскрытие. Сердце умершего, и многие другие органы были поражены болезнями гораздо сильнее, чем это бывает в таком возрасте. Врач констатировал, что кроме сильнейшего артрита – профессиональной болезни моряков и военных – Барклай страдал и острой сердечной недостаточностью. Сказались бесконечные походы, ночевки под открытым небом в стужу и на ветру, грубая пища, нервные перегрузки и старые раны.Решено было тело покойного забальзамировать и отвезти в Россию, а на месте смерти, так же как это было сделано с умершим Кутузовым, захоронить сердце. Сердце его положили в урну и погребли в трехстах метрах от дома, где он умер.30 мая (11 июня) в Риге состоялась торжественная церемония похорон. На улицах шпалерами стояли войска.Во время отпевания по обеим сторонам гроба стояли два священника – лютеранский и православный, как бы символизируя близость умершего обеим церквам.Под звон колоколов, траурную музыку и грохот артиллерийского салюта останки фельдмаршала перевезли в часовню кладбища при гарнизонной церкви, в родовую усыпальницу Смиттенов – замок Хельме в двух верстах от Тырве. Оттуда Елена Августа уехала в Столбен.Здесь вдову ожидало письмо Александра I. выражая соболезнования в связи в несчастьем, постигшем Елену Августу, царь писал о выдающихся достоинствах и замечательных душевных качествах Барклая.«Государство, – писал Александр, – потеряло в его лице одного из самых ревностных слуг, армия – командира, который показывал пример высочайшей доблести, а я – товарища по оружию, чья верность и преданность всегда были мне дороги».Александр высказал пожелание. Чтобы тело Барклая было похоронено в Казанском соборе, там, где уже покоился М.И. Кутузов, но вдова настояла на том, чтобы прах ее мужа муха остался в Бекгофе, где хотела умереть и она.

В заключении, я хочу сказать несколько слов об одном из самых замечательный памятников Барклаю.Это памятник, воздвигнутый в его честь в декабре 1837 года перед Казанским собором в Петербурге по проекту замечательного скульптора Б.И. Орловского.Этот же скульптор изваял и второй памятник, стоящий рядом, – фельдмаршалу. Кутузову. То, что Кутузов и Барклай встали рядом у кафедрального собора столицы России, как бы уравнивало их заслуги перед Отечеством.Оба памятника получили высокую оценку современников.

Пушкин, навещавший Орловского в его мастерской, посвятил скульптору стихотворение «Художнику». В нем поэт писал:

Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую:

Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе;

Сколько богов, и богинь, и героев!.

……….Здесь зачинатель Барклай,

а здесь совершитель Кутузов…

(эта тема и ее лейтмотив – «зачинатель Барклай», и «совершитель Кутузов» – нашли затем, как мы уже знаем, блестящее обоснование и развитие в одном из лучших стихотворений Пушкина «Полководец» посвященное Барклаю-де – Толли.)Бронзовые творения Орловского вот уже почти век воспринимаются как памятники войне 1812 года.В нашем городе, среди «аборигенов», существует несколько очень интересных легенд связанных и с этим памятником в частности, одна из них гласит;Пока стоят памятники великим полководцам, враг не ступит на территорию города.В 1941 перед Ленинградом встала проблем спасения художественных ценностей мирового значения.Спасали и памятники. Одних зарывали в землю, другие укрывали мешками с песком и т.д.И только памятники великим полководцам Суворову, Барклаю-де – Толли и Кутузову не были укрыты и простояли все 900 дней блокады.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

На основе законодательных актов России по вопросам военной политики, материалов текущего делопроизводства военного министерства, главных штабов западных армий, переписки М.Б. Барклая де Толли с Александром I, государственными и военными деятелями империи, инструкций и наставлений, разработанных полководцем лично и под его непосредственным руководством, и мемуаров, проанализированных в ходе исследования, можно сделать следующие выводы.

1) М.Б. Барклай де Толли в новых исторических условиях, творчески развивая основы национального военного искусства России, разработанные его великими предшественниками Петром 1, П.А. Румянцевым и А.В. Суворовым, выдвинул ряд принципиально новых положений. Так, он показал, что в условиях гегемонии Франции в Европе, гигантского превосходства сил и средств французской армии и союзных стран необходима качественно новая стратегия.

Основой стратегии станет длительное отступление русских войск в глубь России, что заставит противника растянуть свои коммуникации, держать на флангах и в тылу крупные войсковые соединения. В результате соотношение сил на главном направлении изменится в пользу русской армии. Армия Наполеона будет разгромлена и изгнана из страны.

В ходе предстоящего нашествия противника с ним будет сражаться не только армия, но и вооружённый народ, для чего необходимо создавать партизанские отряды, формировать ополчения и призвать жителей к священной войне с оккупантами.

Предполагалось отобрать у Наполеона его солдат и, прежде всего, военнослужащих угнетённых им народов, что позволит возродить новую антинаполеоновскую коалицию, которая решит исход войны в пользу России и её союзников.

Очень важно, что эти положения и выводы совпали с положениями и выводами выдающегося русского полководца М.И. Кутузова - современника М.Б. Барклая де Толли.

2) На основе своих теоретических исследований М.Б. Барклай де Толли на посту военного министра России в предвоенные годы разработал план отступления русских армий в глубь страны и заранее создал на путях отступления базы снабжения войск оружием, боеприпасами, продовольствием, здесь же расположил сильные резервы, создал в 1-й армии подвижные магазины и рекомендовал П.И. Багратиону создать их во 2-й армии.

3) В начальный период Отечественной войны 1812 года полководец на посту главнокомандующего 1-й Западной армии пресёк три тщательно спланированные Наполеоном попытки разгромить русские войска в Литве, под Витебском и Смоленском, сберёг русскую армию, что позволило М.И. Кутузову закончить войну полным истреблением противника. В ходе Заграничных походов 1813-1815 годов М.Б. Барклай де Толли заставил капитулировать гарнизон крепости Торн, разгромил под Кенигсвартом дивизию, а под Кульмом корпус противника, что стало переломом в кампании 1813 года. Принял активное участие в разгроме армии Наполеона под Лейпцигом и в штурме Парижа. В походе 1815 года применил новую тактику блокады французских крепостей в Лотарингии, что позволило армии быстро и практически без потерь преодолеть сильно укреплённый район противника и выйти к Парижу. Это заставило Наполеона в 1814 и 1815 годах дважды отречься от престола. Выводы, сделанные в ходе исследования, не являются истиной в последней инстанции и могут быть уточнены и конкретизированы в процессе дальнейших исследований на основе не изученных ещё документов.

Необходимо отметить, что на протяжении почти двух веков деятельность полководца исследовалась в обобщающих работах по истории Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов 1813-1815 годов, и немногочисленных и, как правило, небольших по объему работах о полководце, что не позволило выполнить поставленную еще в 1904 году историком В.И. Харкевичем задачу выписать во весь рост величественную фигуру М. Б. Барклая де Толли.

Таким образом, в результате настоящего исследования была создана первая комплексная монографическая работа, которая достаточно полно выявила практическую и теоретическую значимость деятельности полководца в один из наиболее сложных и драматических периодов в истории страны.

Привлечение ранее не опубликованных источников позволило уточнить и конкретизировать отдельные вещи биографии полководца, и в частности:

• показать, что весной 1812 года по его предложению был прекращен вывоз продовольствия за границу России, которое скупали интенданты Великой армии;

211

• что полководец не принимал участия в сражении под Лютценом и известие о нем получил на марше, который 3-я армия совершала на соединении с большой русско-прусской армией после капитуляции Торна;

• что после победы под Кульмом Александр I назначил полководца главнокомандующим соединенными армиями, уравнял его в правах с К. Шварценбер-гом, что подняло престиж офицерского корпуса России в ходе Заграничных походов.

На основе всего вышесказанного можно констатировать, что в период тяжелейших испытаний М.Б. Барклай де Толли сыграл выдающуюся роль в истории России. Он сорвал планы Наполеона и довел вооруженную борьбу с ним до логического конца. В 1815 году французский император был выслан на остров Святой Елены, где скончался. Деятельность М.Б. Барклая де Толли дает ему право на почетное место в ряду самых выдающихся полководцев страны, какими были Петр I, П.А. Румянцев, А.В. Суворов, М.И. Кутузов и другие.

Список источников и литературы:

1. Барклай де Толли М.Б. Замечание о линейном учении. РГВИА. Ф. 25. On. 1. Д.3719. Л151-153.

2. Барклай де Толли М.Б. Инструкция. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Д. 13. С.21-25.

3. Барклай де Толли М.Б. Наставление о смотре рекрутского депо. Исторический архив военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи, дело-опись полковое отделение №2754, Л. 170-181.

4. Барклай де Толли М.Б. О защите западных пределов России. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 1810. Л.86-94.

5. Барклай де Толли М.Б. Правила учения по одиночке. РГВИА. Ф. 25. Оп.1. Д.3719. Л.154-155.

6. Дело о найденных в кабинете Александра I двух выписок из письма из Варшавы 11 октября 1811 года о посланных в войско Донское в 1811 польских шпионов Мазовецкого и Тур-ского. РГВИА. Ф. ВУА. Д.452. Л.1.

7. Журнал боевых действий 3-й Западной армии с января по май 1813 года. РГВИА. Ф. ВУА. Д.2957. Л. 1-15.

8. Журнал приказов военного министра отданных в 1810 и 1811 годах. РГВИА. Ф. ВУА. Д.429. -127 Л.

9. Записка о числе австрийских войск, находившихся в Галиции и вновь ныне туда идущих. Не позднее 25 декабря 1811г. РГВИА. Ф.103. Оп. 209 в. Д.8.Л.82.

10. Записка покойного государя Александра Павловича, где находятся первые мысли для инструкции новому главнокомандующему Дунайской армии адмиралу Чичагову. РГВИА. Ф. ВУА. Д.434. Л.6-8.

11. Исходящая переписка генерала М.Б. Барклая де Толли с 2 января 1810 года. РГВИА. Ф. ВУА. Д.420. -224 Л.

12. Исходящий журнал по секретной части 1812 года. С января по апрель. РГВИА. Ф. ВУА. Д.459. -,87Л.

13. Наставление ротным командирам пехоты. Составлено при Главном штабе 1-й армии. РГВИА. Ф.25. Оп. 160. Д.3722. С. 1-37.

14. О невыпуске за границу хлеба, скота, лошадей и прочих предметов военного продовольствия. РГВИА. Ф.103, Оп.З. Д.259. Л.56-67.150

15. Отечественная война 1812 года. Переписка русских правительственных лиц и учреждений в начальный период войны. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 1873. Л. 127,163-164, 372; Д. 1875,

16. Л.59,60,83,249-250,261; Д. 1883, Л. 148, 153.

17. Переписка высших гражданских и военных чинов с военным министром Барклаем де Толли и другими лицами военного аппарата. 19/VI 7/VIII. 1811. РГВИА. Ф. 103. ОП. 209а. Д.7. Л.5,12,13,18,82,91,105.

18. Переписка главнокомандующего 1-й Западной армии Барклая де Толли с императором Александром в начальный период Отечественной войны. РГВИА, Ф. ВУА. Д.3689.Л.10-14.19

29