Ролан Быков и его стихи

Ролан Быков и его стихи

В предисловии к сборнику своих стихотворений Ролан Быков писал:

РЕКЛАМА

«Стихи пишу с раннего детства — лет в десять я был уверен, что стану поэтом, и это вовсе не мешало мечте скакать на лошади с развевающейся сзади буркой и, совершив подвиг, умереть героем. Втайне горько плакал, когда представлял себя распростертым на земле со смертельной раной на груди, просто рыдал — и тогда чудом все-таки оставался в живых. Мечтал стать артистом, педагогом, ученым и музыкантом (меня однажды поразил звук флейты — я его до сих пор слышу). Как это ни странно, но все мои мечты так или иначе сбылись — не все в виде профессии, но это не важно. Очевидно, немного задержался в детстве — люблю все, особенно все вместе. Стихи с годами вошли в жизнь, стали необходимостью. Пишу везде: на съемках, в поезде, в ресторане, в письмах, на салфетках, иногда импровизирую, не записывая. Они помогают в трудную минуту подняться над суетой, сохранить в себе себя. Поэт — конечно, тот, кто открыл свой язык, создал свою художественную материю — это возможно лишь ценой всей жизни без остатка. Там, где звучат Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Давид Самойлов, Иосиф Бродский — я влюбленный поклонник. Поэтому я и не написал „Ролан Быков. Стихи“, а „Стихи Ролана Быкова“ — это совсем другое. Просто многие люди — поэты, и живут в стихах, независимо от того, пишут они или нет — я один из них. Может быть, я и мог стать поэтом, но я все-таки лицедей — мне это нравится больше, хотя стихи играют огромную роль в моей жизни. Если б не стихи, я не смог бы, например, снять и защитить фильм „Чучело“. Меня обвиняли Бог весть в чем, предлагали посадить, требовали запрещения фильма. Каждый день возвращался я домой раздавленным, убитым, желая только одного — чтобы все это кончилось. По старой привычке к дневнику я писал стихи, и они спасли меня — я выдержал».

Спаси меня, великий Боже, От доброты. Она меня дробит и множит До срамоты. Она давно уж не подходит Под времена И, как коня, меня подводит Под стремена. Вокруг друзья с большой дороги, Как в страшном сне, И редко кто не вытрет ноги О душу мне. * Я у Бога моего прошу Простить меня за то, Что радость я свою ношу Отдельно, как пальто. Ее приходится снимать На время иногда, Чтоб не испачкать и не смять, Когда придет беда. Но чтоб не стать мне дураком, Пусть даже счастье, пусть, Ношу под радостью тайком, Как душегрейку — грусть. * Ничего не прошу, Я прошу у тебя только ясности, Я хотел бы без фальши Прожить свой оставшийся срок, Я весьма сомневаюсь В своей абсолютной прекрасности, Но, какой бы я ни был, Я так же, как ты, одинок. Мы бываем с тобой И чужими, и искренне близкими, Может, маятник этот И есть средь людей маята, И высокие мысли Бродят рядышком с самыми низкими, И за проблеском чувства- Привычка, тоска, суета. Может, это и так, только всё-таки, Как ни убийственны Эти смены сомнений и веры, А правда проста — Без тебя не нужны Ни победы, ни слава, ни истины, Без тебя даже самая Полная чашка пуста. Без улыбки твоей Я теряю к себе уважение, Свет мой — свет твоих глаз, Радость в милом до боли лице. Остальное, поверь, Это суетной жизни движение, Это было и будет И в самом начале, и в самом конце. Может, это всё факт Одного моего самомнения, Может быть, я, как многие, Просто набитый дурак, Я люблю тебя очень И плыву среди моря сомнения, И не верь, что бывало Иль нынче бывает не так. * Отчего трагичны лики, Мудрецы зачем так грустны, Так печальны все святые? В их глазах страданий блики, Их сомненья безыскусны, В них живые, без покрова Истины глядят простые. На печальной этой тризне Нету большего страданья, Чем простое пониманье Нашей жизни.