Интересные случаи из жизни физиков

Репортер спросил А. Эйнштейна, записывает ли он свои великие мысли и, если записывает, то куда – в блокнот, записную книжку или специальную картотеку. Эйнштейн посмотрел на объемистый блокнот репортера и сказал. «Милый мой! Настоящие мысли приходят так редко в голову, что их нетрудно и запомнить».

Спросили однажды у Эйнштейна, как появляются гениальные открытия: ”Все очень просто, – ответил Эйнштейн. – Все учёные считают, что этого не может быть. Но находится один дурак, который с этим не согласен, и доказывает, почему.”

В 1930 году в Германии вышла книга с критикой теории относительности под загла­вием «Сто профессоров доказывают, что Эйнштейн не прав». Узнав об этом, Эйнштейн только пожал плечами: «Сто? Зачем так много? И одного было бы достаточно».

Альберт Эйнштейн любил фильмы Чарли Чаплина и относился с большой симпати­ей к созданному им герою. Однажды он написал в письме к Чаплину: «Ваш фильм «Золо­тая лихорадка» понятен всем в мире, и Вы непременно станете великим человеком. Эйн­штейн»

Однажды Эйнштейна спросили: – Какое оружие будет главным в 3-ей Мировой Войне? – Не знаю, – ответил ученый. – Но в 4-ой Мировой Войне главным оружием будет каменный топор.

Эйнштейн был в гостях у своих знакомых. Начался дождь. Когда Эйнштейн собрал­ся уходить, ему предложили взять шляпу.

– Зачем? – сказал Эйнштейн. – Я знал, что будет дождь, и именно поэтому не надел шля­пу. Ведь она сохнет дольше, чем мои волосы. Это же очевидно.

В начале научной карьеры Эйнштейна один журналист спросил госпожу Эйнштейн, что она думает о своем муже.

– Мой муж гений! – сказала госпожа Эйнштейн. – Он умеет делать абсолютно все, кроме денег.

Альберт Эйнштейн познакомился с Милевой Марич в 1896 году в Цюрихском по­литехническом институте, когда оба учились на одном курсе. В конце концов они в 1903 году поженились. В 1912 году Эйнштейн и Марич развелись. В договоре, подписанном при разводе, фигурировал необычный пункт, по которому Эйнштейн обязывался при при­суждении ему Нобелевской премии выделить соответствующую сумму своей бывшей же­не. Через три года он действительно удостоился премии и тотчас выполнил соглашение.

Одна дама попросила А. Эйнштейна позвонить ей вечером па телефону. «Правда, мой номер так трудно запомнить, - сказала она. 24361». «О нет, – возразил физик. – 12 умноженное на 2 и 19 возведенное в квадрат. Так просто!»

Как-то раз английского астронома Артура Эддингтона спросили: – Сэр, правду ли говорят, что вы один из трех человек в мире, которые понимают теорию относительности Эйнштейна? Наступило неловкое молчание – ученый явно затруднялся с ответом. Тогда спраши­вающий поспешил исправить положение: – Может быть, сэр, я что-то не так сказал? Мне, видимо, сэр, следовало бы догадаться, что вы, сэр, при всей вашей скромности, сочтете мой вопрос несколько бестактным. В та­ком случае, сэр, позвольте. Ничего. ничего. – благодушно прервал его Эддингтон, – Просто я задумался, пыта­ясь вспомнить, кто же этот третий.

В 1923 году канадский ученый-экономист спросил Э. Резерфорда, что он думает о теории относительности. «А, чепуха! – ответил Резерфорд. – Для нашей работы это не нужно». На это Чаплин ответил так: «Я Вами восхищаюсь еще больше. Вашу теорию относи­тельности никто в мире не понимает, а Вы все-таки стали великим человеком. Чаплин».

Резерфорд говорил, что все науки можно разделить на две группы – на физику и кол­лекционирование марок.Однажды вечером Резерфорд зашел в лабораторию. Хотя время был☺☺☺

о позднее, в ла­боратории склонился над приборами один из его многочисленных учеников.

– Что вы делаете так поздно? – спросил Резерфорд. – Работаю, – последовал ответ. – А что вы делаете днем? – Работаю, разумеется, – отвечал ученик. – И рано утром тоже работаете? – Да, профессор, и утром работаю, – подтвердил ученик, рассчитывая на похвалу из уст знаменитого ученого. Резерфорд помрачнел и раздраженно спросил: – Послушайте, а когда же вы думаете?

Эрнст Резерфорд пользовался следующим критерием при выборе своих сотрудни­ков. Когда к нему приходили в первый раз, Резерфорд давал задание. Если после этого но­вый сотрудник спрашивал, что делать дальше, его увольняли.

Американский физик-эксперементатор Роберт Вуд начинал свою карьеру служите­лем в лаборатории. Однажды его шеф зашел в помещение, наполненное грохотом и ляз­гом насосов и оборудования, и застал там Вуда, увлеченного чтением уголовного романа. Возмущению шефа не было предала.

– Мистер Вуд! - вскричал он, распаляясь от гнева. – Вы… Вы. позволяете себе читать детектив?!

– Ради бога, простите, – смутился Вуд. – Но при таком шуме поэзия просто не воспри­нимается.

Дирак однажды высказал предположение, что существует расстояние, на котором женское лицо выглядит привлекательнее всего, поскольку в двух предельных случаях – на нулевом расстоянии и на бесконечном – «привлекательность обращается в нуль» (ничего не видно), то между этими пределами должен существовать максимум. Однажды австрийский физик Эрнст Мах (1838-1916) объяснял слушателям суть так называемого «нулевого начала термодинамики»: две системы А и В, находящиеся в тер­мическом равновесии с третьей – С, находятся в термическом равновесии между собой. – Но, господин профессор, недоуменно промямлил один слушатель, эта же тавтология, сказанное вами само по себе очевидно!. – Не так уж и очевидно! – живо возразил Мах. – Например, женщина А любит мужчину С, женщина В тоже любит мужчину С. Но значит ли это, что женщина А любит женщину В?

Макс Борн в качестве экзамена на докторскую степень выбрал астрономию. Когда он пришел на экзамен к Шварцшильду, тот его спросил: «Что вы делаете, когда видите па­дающую звезду?» Борн, понимавший, что на это надо отвечать приблизительно так: «Я бы замерил время и направление движения, длину светящийся траектории и затем вычислил бы приблизительную траекторию», не удержался и ответил: «Загадываю желание».

На заре изучения электрических явлений аристократы любили наблюдать электриче­ские опыты во время публичных демонстраций. Однажды опыты демонстрировал профес­сор астрономии Венского университета Иозеф Франц. Среди гостей присутствовал Про- копиус Дивиш – изобретатель заземленного молниеотвода и один из пионеров электро­терапии. Франц заряжал различные предметы электричеством и добывал из них потоки искр ко всеобщему удивлению. Однако Дивиш учинил нечто, из-за чего наэлектризованные тела перестали искрить, как бы их сильно ни заряжал Франц. Оказалось, что в передней части парика Дивиша бы­ло скрыто более двадцати заостренных железных стерженьков, которых никто не заметил. Когда хотел он заряженное тело избавить от электричества и расстроить опыт, то тогда он просто наклонял голову к этому телу, делая вид, что внимательно его изучает, и этим способом рассеивал электричество из заряженного предмета или незаметно притягивал его к себе.

Однажды, находясь в Швеции, знаменитый датский физик Нильс Бор поехал со своими родными и друзьями встречать брата. Прибыв на вокзал, Бор отправился за пер­ронными билетами на всю компанию. Вскоре он вернулся с билетами очень расстроенный и обескураженный. «Все-таки в Швеции дело поставлено рациональнее, чем у нас в Дании, – грустно сказал он. – У нас билетные автоматы работают на электричестве, а здесь на каждом авто­мате надпись, предлагающая покупателю прежде чем опустить монету, стать на неболь­шую площадку. Таким образом, здесь автомат срабатывает за счет силы тяжести, не расхо­дуя дорогой электроэнергии». Когда встречающие подошли ко входу на перрон, контролер отказался пропустить их. Это не перронные билеты, – объявил он Бору. – Это квитанции весов-автомата, на ко­торых вы почему-то взвешивались несколько раз

Однажды во время обучения в Геттингене Нильс Бор плохо подготовился к коллок­виуму, и его выступление оказалось слабым. Бор, однако, не пал духом и в заключение с улыбкой сказал:

– Я выслушал здесь столько плохих выступлении, что прошу рассматривать мое нынеш­нее как месть.

Над дверью своего деревенского дома Нильс Бор прибил подкову, которая, согласно поверью, должна приносить счастье. Увидев подкову, один из посетителей воскликнул:

– Неужели такой великий ученый, как вы, может действительно верить, что подкова над дверью приносит удачу?

– Нет, – ответил Бор, – конечно, я не верю. Это предрассудок. Но, вы знаете, говорят, она приносит удачу даже тем, кто в это не верит.

Однажды, когда Нильс Бор работал в лаборатории, потребовалось измерить напря­жение в цепи. Лаборант – любитель крепких выражений, – уже было отправился за вольтметром, но Бор остановил его и предложил определить напряжение на ощупь. «Но как же я смогу это сделать?» – удивился лаборант. «Очень просто, – ответил ученый, – если в се­ти будет 10 В, Вы воскликните «О, черт»», а если 220, то выражение будет гораздо креп­че».

Бор с женой и молодым голландским физиком Казимиром возвращались поздним ве­чером из гостей. Казимир был завзятым альпинистом и с увлечением рассказывал о скало­лазании, а затем предложил продемонстрировать свое мастерство, избрав для этого стену дома, мимо которого вся компания в тот момент проходила. Когда он, цепляясь за выступы стены, поднялся уже выше второго этажа, за ним, раззадорившись, двинулся и Бор. Мар­гарита Бор с тревогой наблюдала за ними снизу. В это время послышались свистки и к до­му подбежало несколько полицейских. Здание оказалось отделением банка.

Ж. Гей Люссак (1778–1850) - крупнейший французский химик и физик – во время одного из своих химических опытов лишился глаза. Как-то раз его встретил епископ Сиезский – самонадеянный богослов, попавший в число «бессмертных» Французской акаде­мии по протекции.

– Не понимаю, как можно быть ученым, имея всего один глаз! Что можно увидеть одним глазом? – Да побольше вашего, – не растерялся Гей-Люссак. – Вот, например, я вижу у вас два глаза, а вы у меня только один!

В 1802 году французский ученый Жозе Луи Гей-Люссак проводил в Париже науч­ные опыты. Ему были нужны стеклянные трубки, которые тогда вырабатывались стекло­дувами только в Германии. Когда ученый их выписал, французские таможенники наложи­ли такую высокую пошлину, что он не мог выкупить посылку.

Об этом узнал Александр Гумбольд и решил помочь Гей-Люссаку. Он посоветовал отправителям запаять концы трубок и наклеить на них этикетки: «Осторожно! Немецкий воздух!»

Воздух? Таможенного тарифа на воздух не существовало, и на этот раз трубки дошли до французского ученого без всяких пошлин.

Известный итальянский физик Алессандро Вольта (1745–1827) был страстным любителем кофе, который он пил всегда без молока и сахара. Когда один его знакомый спросил, почему Вольта пренебрегает молоком и сахаром, знаменитый физик, улыбаясь, ответил: «Чего ж тут объяснять. Раз в чашке нет ни молока, ни сахара, значит в ней боль­ше кофе».