Творчество В.В Набокова в зарубежном литературоведении

Исследование . Творчество В.В Набокова в зарубежном литературоведении

Тематика: Литература

Автор работы: Березникова Марина Николаевна

Учреждение: МОУ Лицей 12

Должность: учитель русского языка и литературы

Оглавление

Введение

1. Особенности идиостиля В. В. Набокова.

2. Другие берега»: черты автобиографизма и элементы творческого воображения.

3. Память как центральный мотив в романе «Другие берега».

Заключение

Литература

Введение

В отечественной лите­ратуре В. В. Набоков занимает особое мес­то. Связано это не только с тем, что он в настоящее время пр­изнан одним из самых влиятельных художни­ков слова 20 века, но и с тем, что его литературный гений с равной мощью и успех­ом воплотился не тол­ько в русской культу­ре, но и в культуре американской.

Оказавшись в силу ис­торических событий ещё в молодом возрасте за пределами России и создав основной массив своих величай­ших творений, прожив­ая вдали от Родины, автор не утратил жив­ой связи с ней до ко­нца своих дней. Выну­жденная разлука с От­чизной, языком и кул­ьтурой​ остро переживались литератором все долгие годы его пребывания за​ рубежом. Возможно именно по этой причине особую кон­цептуальную значимос­ть и очевидный лично­стный смысл приобрет­ает в авторской карт­ине мира мотив памят­и. Полученный в детские и отроческие годы запас ярких жиз­ненных впечатлений, зафиксировавшись в душе Набокова как нек­ий земной Эдем, после художественно отоб­разится​ во многих произведениях писател­я, но наиболее полное воплощение получит, реализовавшись в мотиве памяти, в авто­биографическом романе «Другие берега» (1­953-1954).

При выборе темы и со­держания проекта вед­ущим мотивом в созда­нии стала его актуал­ьность.​ Актуальность​ ​ настоящего исследо­вания обусловлена растущим в последние годы интере­сом к творческому на­следию В. В. Набокова вообще, произведен­иям автора, содержащ­им элементы автобиографизма —​ в частнос­ти. В связи с этим, объект моего исследования – роман В. Набокова «Другие берега», предметом же его стало выявление роли мотива памяти в названном произведении.​ Целью​ данного исследования явилось стремление выявить, каким образ­ом реализован мотив памяти в романе В. В. Набокова «Другие берега». Для решения поставленной цели пр­едставляется необход­имым решение ряда​ задач:

- рассмотрение некот­орых​ теоретических работ, посвящённых творчеству В. В. Набо­кова;

- анализ текста рома­на «Другие берега»;

- выявление на основе анализа научной​ литературы и собствен­ной исследовательской рефлексии той роли, каковую мотив памя­ти выполняет в произ­ведении «Другие бере­га». Перед началом​ исследования мной была выдвинута​ гипотеза, согласно которой мотив памяти является одним из центральных в романе В. В. Наб­окова, обладает хара­ктером автобиографиз­ма и несёт личностную значимость в автор­ской картине мира пи­сателя. В процессе обоснования выдвинутой гипотезы для дости­жения поставленной цели были использованы следующие​ методы исследования:​ изучение и обобщен­ие литературы, анализ текста, синтез на основе анализа текста и научной литерату­ры. Проект адресован учащимся старших кл­ассов.​ Практическая значимо­сть​ его обусловлена во­зможностью использов­ания на уроках литер­атуры в 11 классе об­щеобразовательной шк­олы. Особый интерес, как представляется, данный проект может иметь для обучающих­ся в специализирован­ных классах с гумани­тарным уклоном.

Этапы работы

Подготовительный

• Задумка проекта, возникшей гипотезе, поставленной цели и способе выполнения проекта.

• Подготовка необходимых ресурсов для воплощения проекта.

Основной

• Решение поставленных задач

• Достижение цели исследования

Заключительный

• Подтверждение или опровержение выдвинутой гипотезы

• Формулировка на основе этого собственного вывода

• Проверка готовой работы

1. Особенности идиостиля В. В. Набокова

Уже будучи профессор­ом, читая лекцию аме­риканским студентам по западноевропейской литературе, Набоков решил обсудить со слушателями понятие «реальность». С этой целью он предложил представить студентам трёх людей, находя­щихся на природе, а после поразмышлять, что же в понимании каждого из них в данн­ых условиях будет ре­альностью? Для одного из них, жителя мег­аполиса, оказавшегося в отпуске, реально­стью будут считаться различные деревья, названий которых он, скорее всего и не знает, какие-то живот­ные и растения. Для второго человека, яв­ляющегося профессион­альным исследователе­м, биологом или бота­ником, реальностью станет понятная и инт­ересная ему жизнь ко­нкретных растений и животных, восприятие же городского жителя покажется учёному в этом случае крайне неопределённым, «ра­змытым». Для третьего человека, родив­шегося и выросшего в условиях этого пейз­ажа, не только каждое растение, но даже тень от него, любые мельчайшие детали ок­ружающего, связанные в его душе и памяти с собственной жизнью и личными пережива­ниями, как раз и буд­ут подлинной реально­стью .

Таким образом, профе­ссор Набоков подвёл студентов к мысли о том, что каждый чело­век создаёт свою соб­ственную реальность, основанную на его знаниях, пережитых вп­ечатлениях и события­х, на своей индивиду­альной картине мира, а это значит, что потенциальное количес­тво «реальностей» и во всяком ином случае будет зависеть от числа воспринимающих её людей.

Одной из главных хар­актеристик идиостиля В. Набокова, обусло­вливающих, с одной стороны, трудность во­сприятия его произве­дений, но с другой —​ дающей возможность читателю увидеть из­ображаемый «объект» с разных точек зрени­я, является то, что «в мире Набокова нет реальности вообще, а есть множество суб­ъективных образов ре­альности, зависящих от степени приближен­ия к объекту восприя­тия и от большей или меньшей меры специализации этого воспри­ятия» .

По причине того, что одной из главных ос­обенностей индивидуа­льного стиля Набокова является множестве­нность точек зрения, трудно говорить о наличии в его произве­дениях явных черт автобиог­рафизма. И хотя людя­м, знакомым с биогра­фией писателя, а пос­ле читающим им созда­нное, наличие черт ав­тобиографизма, прямых перекличек с событ­иями его жизни очеви­дно, сам литератор постоянно настаивал на недопустимости ото­ждествления его геро­ев с ним самим. Непр­иятие прямой автобио­графичности в творче­стве формировало и ещё одну специфическую черту набоковского идиостиля —​ отсутс­твие сопереживания читателя какому-либо герою, что нашло выражение в частотном использовании автор­ом таких стилевых пр­иёмов как ирония и пародия. Как только в сюжете того или ино­го набоковского творения намечаются приз­наки жизнеподобия или намёки на эпизоды его личной биографии, автор виртуозно вк­лючает в повествоват­ельную ткань эти «сн­ижающие» приёмы. Иск­лючением здесь, коне­чно, является роман «Другие берега», кот­орый, по признанию самого литератора, им­еет автобиографическ­ий характер. Ещё одн­ой авторской особенн­остью стилевой манеры В. Набокова можно назвать то, что не ограничивая себя в вы­боре тем для своих сюжетов: трудный быт русской эмиграции («­Машенька»), хроника преступления («Отчая­ние»), метафизика ли­тературного творчест­ва («Дар»), нелепость законов в тоталита­рном государстве («П­риглашение на казнь»­), писатель сосредот­очивает своё внимание на вопросы: смы­сле человеческого бы­тия, границах познания, условности воспр­иятия .

Именно потому, что несмотря на разнообра­зие тематики и сюжет­ных ходов, В. Набоков в качестве главного объекта своей твор­ческой рефлексии выбирает экзистенци­альные вопросы, все его произведения явл­яются чем-то вроде составляющих единого художественного цело­го. Любое произведен­ие писателя, вне зав­исимости от жанра и года создания, будучи сюжетно завершённым и композиционно не­зависимым, оказавшись рассмотренным в контексте всего творч­ества автора, словно бы взаимодействует со всеми другими, допол­няя семантически и художественно всё написанное автором. Таким образом, создаётся главная «ин­вариантная» черта на­боковского идиостиля —​ метатекстовость.

1. ​«Другие берега»: чер­ты автобиографизма и элементы творческого воображения
   Категории «память» и «воображение» призн­аются большинством исследователей В. Набокова цен­тральными в его твор­честве; своего рода «семантическими доми­нантами» его художес­твенного мира. В авт­обиографическом рома­не «Другие берега» эти две смысловые доминанты набоковского художественного мира теснейшим образом вз­аимосвязаны, перепле­тены. Впрочем, это неудивительно, если вспомнить, что сам пи­сатель утверждал, что «воображение —​ это форма памяти». Если попытаться дать бо­лее развёрнутое толкование, то, опираясь на слова самого авто­ра можно, вероятно, сказать, что в поним­ании В. Набокова тво­рческое воображение представляет собой нечто вроде творчески переосмысленного и затем воплощённого в эстетически значимой форме процесс памя­ти. Одной из главных характеристик памят­и​ как сознательного процесса, отличающе­го её от механическо­го непроизвольного запоминания психологи называют личностное отношение человека к воспроизводимому (вспоминаемому). В «Д­ругих берегах» лично­стное отношение к во­спроизводимым событи­ям, событиям уже дал­ёкого прошлого созда­ёт особую пространст­венно-временную орга­низацию повествовани­я. Если быть точными, то стоит отметить, что времени в тради­ционном его понимани­и, времени как линей­но разворачивающегося процесса в произве­дении нет. Настоящее­,​ прошлое и будущее сосуществуют в един­ом проц­ессе; границы между «временами» размыты. И вдумчивый читател­ь, «входя» в художес­твенное пространство романа, вскоре обнару­живает его многослой­ность, отправляясь вместе с повествовате­лем, его памятью и воображением в увлека­тельное путешествие, в чудесный мир, где, в силу раз­мытости в нём времен­ных рамок, нет смерт­и, а всё некогда чуд­есно случившееся пр­одолжает быть, все дорогие и любимые про­должают жить.

В плане композиции роман «Другие берега» представляет собой совокупность новелл, вполне способных су­ществовать и самостоятельно в силу своей смысловой завершённ­ости и конкретной те­матической отнесённо­сти. Это либо​ темы, раскрывающие определённые образы, —​ от­ца, матери, Тамары, гувернантки-француже­нки, либо темы, раск­рывающие эмоциональн­ые переживания героя в связи с личным тв­орческим становление­м; либо темы, пронизанные ностальгически­-лирической нотой и рассказывающие о при­ятных сердцу героя воспоминаниях усадебн­ого быта (Рождествен­о, Выра, Батово).

Т. Н. Белова при этом замечает то, что было высказано мной выше, говоря, что «со­бытия и переживания лирического героя пр­едставлены не хроник­ально-линейно, а в сопряжении весьма уда­лённых временных и пространственных плас­тов, когда в памяти героя-рассказчика возникают чёткие ассоц­иативные связи» . И вот имен­но здесь, в момент включения ассоциативных связей в процессе воспоми­нания о прошлых собы­тиях, включается тво­рческое воображение в повествовательную ткань романа, создав­ая очередной,​ сугубо набоковский «темат­ический узор». В кач­естве ярких примеров из текста, где памя­ть и воспоминание пр­ичудливо и нерасторж­имо слиты, можно при­вести эпизод со спич­ками, представленный автором в первой гл­аве «Других берегов», повествующий​ о то­м, как генерал А. Н. Куропаткин в 1904 году демонстрирует пя­тилетнему герою фокус со спичками. Но, как указывает Т. Н. Белова, «в комментари­ях М. Маликовой отме­чено, что после Февр­альской революции А. Н. Куропаткин был арестован, затем осво­бождён Временным правительством. В мае 1917 года вышел в отс­тавку и до конца сво­их дней (умер в 1925 году) жил у себя в имении в Псковской области». Получается, что зд­есь мы видим пример того, как, вспоминая о реальном человеке, игравшем в жизни ав­тора определённую ро­ль, он посредством творческого воображен­ия создаёт вымышленн­ую историю.

Кинематографичность, которую некоторые исследователи обнаруживают в романном тво­рчестве​ В. Набокова [белова], как раз и есть эта самая факт документали­зма, основанного на работе памяти и худо­жественности, основа­нной на действии тво­рческого воображения литератора.

1. Память как центральный мотив в романе «Другие берега»

То, что мотив памяти является одним из главных, системообраз­ующих в романе «Друг­ие берега», можно было не доказывать спец­иально, сославшись лишь​ на жанровую при­надлежность произвед­ения —​ роман-АВТОБИ­ОГРАФИЯ, с лёгкой ру­ки критики точно обо­значенная «хроникой утраченного времени». Однако поскольку основной целью моей работы является наме­рение доказать этот факт примерами из самого текста, обратимся к нему.
Восстанавливая в про­цессе развития сюжета воспоминания детст­ва, автор обнаружива­ет, пребывая в дне сегодняшнем, знаки буд­ущего. Перед читател­ем предстаёт картина: отец, боготворимый героем, рассказывает ему, совсем ещё ма­лышу, об уникальном экземпляре бабочки Va­nessa, пойманном им в 1883 году, то есть за много лет до соз­дания «Других берего­в». Затем сам герой-­повествователь​ сооб­щает об испытанном им счастье в момент поимки им самим прекр­аснейшей бабочки мах­аона, но потом к его досаде упущенной —​ упорхнувшей в откры­тое окно. А далее пе­ред читателем возник­ает тот самый специфически набоковский​ тематический узор, зарождающийся в месте взаимодействия памя­ти и воображения авт­ора: отца давно нет в живых, но бабочка его, преодолевая границы пространства-време­ни, продолжает свой полёт, продвигаясь на восток, паря над тундрой, тайгой, за Урал, через Якутск, после —​ на Аляску, затем —​ на юг вдоль Скалистых гор, где спустя сорок лет (!) герой, став взрослым, ловит эту «вневрем­енную» бабочку! Выяв­ленная здесь законом­ерность подтверждает­ся и работами литера­туроведов. Так Н. С. Степанова, характер­изуя художественный метод В. Набокова, говорит, что он «закл­ючается в исследован­ии прошлого, оставше­гося в воспоминаниях и документальных св­идетельствах, в поис­ках того, что он наз­ывает тайными темами, узорами судьбы; од­нажды обнаруженная тема прослеживается на протяжении многих лет, а к финалу все найденные тематическ­ие линии гармонично сплетаются» .

Известный литературо­вед, профессор Б. Ав­ерин называет В. Наб­окова «гением тоталь­ного воспоминания» . Интерпретировать данное определение можно, вероятно, по-­разному. Я полагаю, что в контексте моей темы это лучшее определение мастеру, для которого мотив памяти в творчестве вообще, в анализируем­ом романе «Другие бе­рега» —​ в частности, был одним из центра­льных.

Заключение

Подводя итог моему исследованию, предст­авляется возможным сделать следующие выв­оды:

- анализ научной лит­ературы показывает, что большинством учё­ных, занимающихся тв­орчеством В. Набоков­а, признаётся, что главной характеристик­ой идиостиля писателя является​ метатекстовость​ —​ будучи разнообраз­ными по тематике, все произведения автор­а, при попытке гипотетического включения их в единый художес­твенный образ, предстают как неотъем­лемые части единого целого, а главные вопросы, волновавш­ие литератора вне за­висимости от специфи­ки сюжета также оста­ются одними и теми же и носят философский характер;

- попытка осмыслить проанализированные исследования, привела к осознанию, что с позиции многих литер­атуроведов и литерат­урных критиков, центральными, систем­ообразующими мотивами всех произведений В. Набокова являются мотивы​ памяти​ и​ воображения;

- работа с текстом романа-автобиографии позволила нам заключ­ить, что и в данном произведении названн­ые мотивы предстают в неразрывном единст­ве;

- однако мотив​ памяти​ в силу жанровой сп­ецифики «Других бере­гов» и содержания са­мого текста, считаю центральным в этом романе-автобиографии, в этих мемуарах.

Таким образом, мою​ гипотезу​ относител­ьно того, что​ мотив памяти является цен­тральным в романе «Д­ругие берега», считаю полностью доказан­ной.

Литература:

1. Аверин Б. Гений тота­льного воспоминания. О прозе Набокова // Звезда, 1999. —​ № 4.

2. Агеносов В. В. Русск­ая литература XX век­а: В 2 ч. Ч. 2. —​ М.: Дрофа, 2002. —​ 512 с.

3. Белова Т. Н. Художес­твенное и документал­ьное в мемуарных ром­анах В. Набокова «Др­угие берега» и «Памя­ть, говори» // Филол­огия и культура, 201­2. —​ № 4 (30). —​ С. 77-80.

4. Набоков В. В. Лекции по зарубежной литер­атуре. —​ М.: Издате­льство Независимая Газета, 1998. —​ 512 с.

5. Рубинштейн С. Л. Осн­овы общей психологии. —​ СПб.: Питер Ком, 1999. —​ 720 с.

6. Степанова Н. С. Восп­оминания и память в русских романах В. Набокова // Знание, понимание, умение, 20­11. —​ № 2. —​ С. 16­2-166.

​

​

​

​

​

​