Конспект урока
Тема урока: М.И. Цветаева. Сведения из биографии. Особенности поэзии.
Цель: познакомить студентов с центральными событиями жизни и творчества поэтессы, с особенностями её мировоззрения, основными темами и мотивами лирики Цветаевой, особенностями лирической героини стихотворений.
Говоря о творчестве Цветаевой, невозможно не говорить о ее жизненном пути, так как они объединены в одно целое еще с рождения этой необычной женщины-поэта. Поэзия Марины Цветаевой – это отражение ее жизни: трудная, необычная, разная, загадочная, искренняя и эмоциональная…
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
– Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
“Моим стихам, написанным так рано ...”
(Словарь: фимиам – льстивое восхваление.)
Автору стихов Марине Цветаевой - двадцать лет, но она уже поэт, поэт яркий и самобытный, уверенный в своем дальнейшем поэтическом успехе.
Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года, с субботы на воскресенье, на Иоанна Богослова, в уютном особняке одного из старинных московских переулков.
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья,
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов,
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
“Красною кистью...”
Отец Марины Цветаевой, Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского университета, искусствовед и филолог, впоследствии стал директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств.
Мать, Мария Александровна Мейн, происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была талантливой пианисткой, восхищавшей Антона Рубинштейна. Мария Александровна открыла глаза детям на никогда не изменяющее человеку вечное чудо - природу, одарила их многими радостями детства, дала им в руки лучшие в мире книги. Домашний мир был пронизан постоянным интересом к искусству, к музыке. (Из воспоминаний М. Цветаевой.)
Когда вместо желанного, предрешенного, почти приказанного сына Александра родилась всего только я, мать сказала: "По крайней мере, будет музыкантша". Когда же первым, явно бессмысленным... словом оказалось "гамма", мать только подтвердила: "Я так и знала", - и тут же принялась учить меня музыке... Могу сказать, что я родилась не в жизнь, а в музыку”.
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти –
Тем гроб и надгробные плиты...
– В купели морской крещена - и в полете
Своем - непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня - видишь кудри беспутные эти? –
Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной - воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская!
“Кто создан из камня, кто создан из глины...”
После смерти матери интерес к музыке у Марины Цветаевой постепенно угасает, но появляется новое увлечение - книги и стихи. Юная Цветаева пишет стихи, как на русском языке, так и на немецком и французском.
Ни у кого ничего не заимствовать, не подражать, не подвергаться влияниям, “быть самой собой” - такою Цветаева вышла из детства и такою осталась навсегда. Искренние, непосредственные и чистые стихи восемнадцатилетней Марины Цветаевой из сборника “Вечерний альбом” (1910 г.) понравились взыскательному Валерию Брюсову. А живший в Москве поэт и критик Максимилиан Волошин еще более решительно одобрил вышедший сборник. В Волошине Марина Цветаева нашла друга на всю жизнь.
Пусть я лишь стих в твоем альбоме,
Едва поющий, как родник;
(Ты стал мне лучшею из книг,
А их не мало в старом доме!)
Пусть я лишь стебель, в светлый миг
Тобой, жалеющим, не смятый;
(Ты для меня цветник богатый,
Благоухающий цветник!)
Пусть так. Но вот в полуистоме
Ты над страничкою поник...
Ты вспомнишь все... Ты сдержишь крик... –
Пусть я лишь стих в твоем альбоме!
“Надпись в альбом”
Какой была Марина Цветаева? Небольшого роста со строгой и стройной осанкой. Золотисто-каштановые волосы, бледное лицо, глаза... зеленые, цвета винограда.
Привычные к степям - глаза,
Привычные к слезам - глаза.
Зеленые – соленые -
Крестьянские глаза!
“Глаза”
Черты лица и его контуры были очень точными и четкими. Ее голос был высоким, звонким и гибким. Стихи читала охотно, по первой просьбе, или предлагала сама: “Хотите, я вам прочту стихи?”
Милый читатель!
Смеясь, как ребенок,
Весело встреть мой
“Волшебный фонарь”.
Искренний смех твой,
Да будет он звонок
И безотчетен, как встарь.
На фоне музыки.
Как поэт и как личность Марина Цветаева развивалась стремительно. За “Вечерним альбомом” последовали еще два сборника стихов: “Волшебный фонарь” (1912 г.) и “Из двух книг (1913 г.), изданные при содействии Сергея Эфрона.
Марина Цветаева и Сергей Эфрон... Они встретились 5 мая 1911 г. на пустынном коктебельском берегу. “Заглянув в его глаза и все прочтя наперед, Марина загадала: если он найдет и подарит ей сердолик, то выйдет за него замуж. Конечно же, сердолик этот он нашел тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от ее зеленых”. Обвенчались Марина Цветаева и Сергей Эфрон 27 января 1912 года. Эфрон подарил любимой кольцо, на внутренней стороне которого была выгравирована дата свадьбы и имя Марина.
С.Э.
Я с вызовом ношу его кольцо!
- Да, в Вечности - жена, не на бумаге!
- Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз.
Мучительно - великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза - прекрасно-бесполезны! –
Под крыльями раскинутых бровей –
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна, -
Всем вам, кто жил и умирал без страху!-
Такие - в роковые времена –
Слагают стансы - и идут на плаху.
Сжатостью мысли и энергией чувства отмечены многие стихи Марины Цветаевой. Среди них стихотворение “Бабушке”. Сестра Марины Цветаевой, Анастасия, вспоминает: “В комнате матери висел портрет бабушки, красавицы-польки Марии Лукиничны Бернацкой, умершей очень рано - в двадцать семь лет. Увеличенная фотография - темноокое, с тяжелыми веками, печальное лицо с точно кистью проведенными бровями, правильными, милыми чертами, добрым, горечью тронутым ртом...”.
Вот как об этом говорит Марина Цветаева.
Бабушке
Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы...
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?
Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли...
По сторонам ледяного лица
Локоны, в виде спирали.
Темный, прямой и взыскательный взгляд,
Взгляд, к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто вы?
Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей - сколько? –
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж,
Темные звезды погасли.
– Бабушка! - Этот жестокий мятеж
В сердце моем - не от вас ли?..
Стремительно и властно в жизнь Марины Цветаевой вошел Пушкин и стал постоянной духовной опорой этой гордой, тонкой и мятежной души. Пушкинскую “Капитанскую дочку” Цветаева перечитывала много раз, а стихотворенье “К морю” стало ее любимым. Великому русскому поэту Пушкину Цветаева посвятила цикл стихотворений “Стихи к Пушкину”.
Цветаева была знакома со многими поэтами начала XX века. Она восхищалась стихами Брюсова и Пастернака, Маяковского и Ахматовой. Но ее поэтическим кумиром был Александр Блок. Цветаева видела его дважды, во время его выступлений в Москве 9 и 14 мая 1920 г. Свое преклонение перед поэтом, которого она называла “сплошной совестью”, Цветаева пронесла через всю свою жизнь.
Имя твое - птица в руке,
Имя твое - льдинка на языке.
Одно - единственное движение губ.
Имя твое - пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое - ах, нельзя! -
Имя твое - поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое - поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток.
С именем твоим - сон глубок.
“Стихи к Блоку”
1913-1915 годы. Рядом с Мариной Цветаевой ее друзья, любимый человек, дочь Ариадна. Сестра Анастасия рассказывает: “Это было время расцвета Марининой красоты... Ясная зелень ее глаз, затуманенная близоруким взглядом, застенчиво уклоняющимся, имеет в себе что-то колдовское... Она знает себе цену и во внешнем очаровании, и во внутреннем”.
В 1922 году Марина Цветаева вместе с дочерью уезжает за границу к мужу, Сергею Эфрону, оказавшемуся в рядах белой эмиграции.
Эмиграция встретила Цветаеву как единомышленницу. Но затем все изменилось. Эмигрантские журналы постепенно перестали печатать ее стихи. “... Мой читатель остается в России, куда мои стихи... не доходят...” (Из воспоминаний М. Цветаевой.)
Вокруг Цветаевой все теснее смыкалась глухая стена одиночества.
И не спасут ни стансы, ни созвездья.
А это называется – возмездье
За то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звезд только, а не глаз...
“И не спасут ни стансы, ни созвездья...”
Находясь 17 лет в эмиграции, Марина Цветаева постоянно думала о Родине. В 1934 году она написала удивительное стихотворение “Тоска по родине...”.
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно -
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что - мой,
Как госпиталь или казарма...
Ностальгия по родине, духовная изоляция, последовавшая за разоблачением и бегством сотрудничавшего с НКВД Сергея Эфрона; неопределенность положения, желание уехать в СССР, чтобы быть рядом с мужем и находившейся уже там дочерью Ариадной; предчувствие новой беды, быть может, гибели; чувство обреченности - вот составляющие трагедии, финал которой наступил в Елабуге, маленьком городе, в котором оказалась Цветаева вместе с сыном в 1941 году (а этому предшествовал арест дочери и мужа, атмосфера страха и лжи, царившие в стране, начало войны).
31 августа 1941 г. М. Цветаева приняла решение уйти из жизни.
Чтение истинного поэта – всегда труд души и мысли. Цветаеву нужно научиться читать и понимать. И если это случается, она начинает отдавать много больше, чем мы способны взять при первом прикосновении. Прежде всего, откроется нам жизнь замечательного человеческого сердца, которое требовательно не только к окружающим, но и умевшего отдавать себя без остатка.
1 406
36 435 
